Ислам — вне критики?
Ссылка
Апологеты и защитники ислама из «левого лагеря» очень любят пускать пыль в глаза перечислением достижений ислама как цивилизации. В ход идёт «большой джентльменский набор» трюизмов, на котором следует остановиться чуть подробнее. Именно на незнании обыкновенными «добрыми людьми» этих трюизмов и строятся замыслы устроителей выставок, подобных упомянутой в преамбуле к моему эссе.
Итак, «арабские» цифры. Достаточно обратиться к академическим источникам, как на нас обрушивается «невероятное открытие»: оказывается, цифры эти никакие не арабские, а вовсе даже индийские. Утверждение, будто цифры — «арабские», является типичной исламской (и левацкой) ложью.
Алгебра и десятичная система счисления. Сам автор этого выдающегося труда Аль-Хорезми неоднократно указывал на то, что его работы основаны на индийских источниках, в частности, сочинениях Брахмагупты. Есть многочисленные свидетельства того, что аль-Хорезми вовсе не был «правоверным». Об отношении мудрых, дальновидных и неописуемо толерантных арабских завоевателей, под защитой которых науки и искусства достигли небывалого расцвета, говорит следующая цитата: «Первые набеги арабов на Хорезм относятся еще к VII в. В 712 году происходит завоевание Хорезма арабским полководцем Кутейбой ибн-Муслимом, учинившим жестокую расправу над хорезмийской аристократией. Особенно жестокие репрессии Кутейба обрушил на учёных Хорезма. Как пишет в «Хрониках минувших поколений» ал-Бируни, «и всеми способами рассеял и уничтожил Кутейба всех, кто знал письменность хорезмийцев, кто хранил их предания, всех учёных, что были среди них, так что покрылось всё это мраком и нет истинных знаний о том, что было известно из их истории во время пришествия к ним ислама». Поздравляем, граждане мусульмане и леваки: опять соврамши.
Личная гигиена, баня и т.п. Погонщиков верблюдов из пустыни, где умываться можно только песком, а подтираться камнями, где за немногочисленные колодцы воевали поколениями, научили мыться, бриться и стричься ромеи — византийцы. Надеюсь, никому не придёт в голову утверждать, что свои знаменитые термы римляне начали строить, вдохновлённые примером «великих» исламских «культуртрегеров» за полтысячелетия (и это как минимум) до появления последних на свет?! Три — ноль, глубоко неуважаемые господа.
Бюллетень «Всемирное исламское обозрение», финансируемый Саудовской Аравией, демонстрирует нам истинное отношение ислама к науке:
«Вся деятельность знаменитых средневековых мусульманских мыслителей, таких как Аль-Кинди, Аль-Фараби, Ибн-аль-Хайтам и Ибн Сина, свидетельствует о том, что, хотя все они и считались мусульманами, ни в них самих, ни в их научных достижениях не было абсолютно ничего исламского. Напротив, вся их жизнь носила чётко выраженную антиисламскую направленность, а их достижения в медицине, химии, математике и философии стали естественным, логическим продолжением древнегреческой, т.е. языческой, научной мысли». (Цитируется по книге П. Худбхоя (P. Hoodbhoy) «Ислам и наука: религиозная ортодоксия и битва за рационализм», стр. 113 (изд-во Zed Books, Лондон, 1991.)
Признаться, у меня вовсе пропало желание продолжать: любопытствующие могут это сделать сами. Здесь расположен краткий перечень важнейших изобретений человечества, (не считая ХХ в., изобретения которого с лихвой перекрыли этот список на несколько порядков) и среди имён изобретателей нет не только никакого по имени «Религия Ислам», но даже и собственно приверженцев этой религии. Сегодняшний исламский Восток представляет собой в смысле достижений науки, культуры, изобразительного искусства, киноиндустрии и промышленности в лучшем случае эпигонство давно достигнутого Западом, а в худшем — обыкновенную пустыню. За 1400 лет своей истории ислам «прославился» исключительно завоеваниями и жестокостью в подавлении сопротивления покорённых народов. Огонь тоже распространяется бесконтрольно и очень быстро, если не принимать неотложных мер по его тушению. Странно, что политкорректным хлестаковым ещё не пришла в голову идея обозвать лесной пожар «культурной экспансией высокоэффективной окислительной реакции».
Я не стану тут оправдываться и заверять почтенную публику в том, что «я не расист». Разумеется, я не расист, я по профессии — учёный-антрополог, и всего-навсего анализирую историческую ретроспективу. И что же я вижу? В то время, как великий флот Мехмета-Завоевателя под водительством славного Хайреддина Барбароссы толкался в средиземноморской луже, снаряжённые на медные деньги судёнышки Кристобаля Колона пересекли Атлантику. (А за 600 лет до него Америку прошли вдоль и поперёк ватаги викингов Эйрика Рыжего.) Пока вельможи Блистательной Порты посылали друг другу шёлковые шнурки и нежились в объятиях обитательниц своих гаремов, унылые голландцы и надменные бритты освоили полмира своими факториями и торговыми экспедициями. (При этом, смею вас заверить, они тоже ничуть не походили на монахов.) Торжество «религии мира и добра» обернулось цивилизационной катастрофой: исламизированные народы остановились в развитии на уровне XV века.
Ислам ничего не требует от человека, кроме подчинения. Главное — смирение и показное возмущение «нескромностью», например, рекламным плакатом с девушкой в бикини. Думаете, им неприятно смотреть на девушек в бикини? Ошибаетесь. Подчинись — и получишь всё, что хочешь. Хочешь «жениться» на девятилетней девочке? Пожалуйста. Хочешь наслаждаться строго-настрого запрещённым вином? Попроси, чтобы тебе «выписали» его в качестве «лекарства». Надоела тебе жена? Скажи три раза «талак» — и ты свободен! Желаешь развлечься с «девушкой свободных взглядов»? Заключи временный брак (мутах) — и веселись, тебе никто слова не скажет.
А вот что пишет светоч исламского богословия, сам аятолла Рухолла Хомейни:
«Для получения полового удовлетворения мужчина может использовать ребёнка женского пола, в том числе и грудного. Однако он не должен лишать ребёнка девственности, допустима только содомия. Если он лишит ребёнка девственности и при этом повредит детский организм, тогда на него ляжет ответственность за пожизненное содержание девочки, которая, однако, не может считаться одной из четверых его жён. Он также не вправе и жениться на её сестрах». (Из книги аятоллы Хомейни «Tahrirolvasyleh», том 4-й, издательство Darol Elm, Gom, Иран, 1990 г.)».
Сами мусульмане комментируют этот текст по-разному: одни заводят уже набившую оскомину шарманку — дескать, шииты не мусульмане (а кто?!), другие заявляют, будто проклятые гяуры подделали оригинальный текст, в котором ничего такого не сказано. Однако апологетов ислама столько раз ловили на вранье и подтасовках, что доверять их пламенным заверениям нет ровным счётом никаких оснований. В любом случае, мы имеем бесчисленное количество свидетельств о том, как девочки, которым нет и десяти лет, погибают от разрывов половых органов, причиняемых «мужьями», поэтому к словам иранского «авторитета» следует отнестись со всей серьёзностью. В Европе и США педофилов отлавливают и изолируют от общества — при том, что 99% этих ужасных преступников онанируют на картинки и в жизни не притронулись ни к одному ребёнку. А вот в странах с преобладающим исламским населением убить ребёнка членом — норма жизни. Боюсь, продолжение этой «пикантной» темы вызовет у читателя тошноту.
Если мы отвлечёмся от такой сложной области для исследований, как нравственность, и обратим наш взор к более осязаемым — цифрам, к экономике и статистике, то и здесь мы не сможем обнаружить ничего утешительного. Совокупный валовой внутренний продукт (ВВП) арабских государств (в 2004 году $600.3 млрд.) меньше ВВП Испании ($955.5 млрд.). Совокупный объем экспорта арабских государств меньше, чем объем экспорта Финляндии. Лишь 2.8% экспорта арабских государств составляют продукты высоких технологий. Доля ВВП на душу населения ныне составляет примерно $2 тыс. (в той же Испании - $22.4 тыс.) — по этому показателю арабские страны опережают лишь государства тропической Африки. Каждый пятый араб живёт на сумму менее $2 в день (официальный общемировой уровень бедности). Показательно, что на сайте Лиги Арабских Государств помещён впечатляющий перечень достижений арабских учёных. Перечень совершенных ими открытий, повлиявших на развитие мировой цивилизации, ограничивается… XIII веком. Объёмы затрат арабских стран на научные исследования составляют 0,4% их совокупного ВВП. Для Кубы этот показатель равен 1,26% ВВП, для Японии — 2,9% ВВП. На 1 млн. жителей арабских государств приходится 370 учёных и инженеров, для остального мира этот показатель составляет 979 на 1 млн. человек.
По данным ЮНЕСКО\UNESCO, примерно 58 млн. взрослых арабов неграмотны (читать и писать не умеют 27% всех мужчин и 49% женщин). Среднестатистический араб учится 3,4 года (меньше — только в тропической Африке). В Саудовской Аравии более 25% всех выпускников университетов получают дипломы о религиозном образовании.
На 1 тыс. жителей арабских государств приходится 53 газеты, на 1 тыс. жителей индустриально развитых стран — 285 газет. При этом подавляющее большинство арабских средств массовой информации существуют в условиях жесточайшей цензуры.
Арабы составляют более 5% мирового населения, однако на их долю приходится лишь 1.1% книг, издаваемых в масштабах планеты. 17% издаваемых на арабском языке книг - это религиозная литература (5% в масштабах всего мира). Даже наиболее популярные книги имеют мизерные тиражи — объёмы продаж бестселлеров редко превышают 5 тыс. экземпляров (в арабских государствах ныне проживает 294 млн. человек).
Жители арабских государств не имеют достойного представления об иных культурах. Ежегодно на 1 млн. жителей арабских стран приходится 4.4 книги иностранных авторов, переведённых на арабский. Для сравнения, на 1 млн. испанцев приходится почти 920 иностранных книг, переведённых в их стране на испанский.
По данным ООН, собранным в докладе «Гуманитарное Развитие Арабского Мира» (Arab Human Development Report), в 2003 г. на 1 тыс. жителей арабских государств приходилось 26 компьютеров — в среднем, в мире 1 тыс. человек пользовались 98-ю компьютерами. Лишь 1.6% населения арабских государств имеет доступ в Интернет. Телефонных линий в арабских государствах в пять раз меньше, чем в индустриально развитых.
Прошу прощения у моих читателей за этот поток цифр и сухих фактов, но без них невозможно проиллюстрировать пропасть между Западом и антропологической катастрофой, охватившей шесть седьмых планеты Земля.
Я берусь за 5 минут доказать, что Коран и возникший на его основе ислам — не религия, а идеология. Как антрополог, берусь утверждать — любая развитая идеологическая система, претендующая на статус религии, непременно апеллирует к чудесам, совершённым основателями в присутствии многочисленных свидетелей. А что же мы видим в исламе? Некий купец удалялся в пустыню. Возвращаясь оттуда, он садился перед маленькой группкой близких родственников и декламировал им свои стихи, уверяя, что слышал их от архангела, которого послал сам аллах (лунное божество — «откровение» происходило по ночам).
В этот момент я начинаю терять терпение. Только племя маленьких огнеедов, поклонявшихся куску метеорита и закапывавших в песок «лишних» девочек, могло поверить в подобную чепуху. Сам текст Корана представляет собой вольный пересказ отдельных кусков Ветхого и Нового заветов, никак не связанных между собой, напыщенных нравоучений и мелочных инструкций, какой рукой что где вытирать, куда складывать камни, покрытые экскрементами и как правильно лупить жену — со всей силы или не со всей, кулаком или палкой. Хадисы, в свою очередь — это набор совершенно никак не связанных между собой историй, сказок в стилистике «1001 ночи», переполненных сказочными же архетипами. Современный, даже «в меру» образованный, человек, которого с детства научили личной гигиене и правилам поведения в обществе, читать эти басни без иронической улыбки (как минимум) не способен.
Когда исламским идеологам начинают предъявлять бесчисленные факты издевательств над женщинами, мужчинами и детьми, свидетельства педофилии и всяческих изуверств, вытворяемых последователями «религии мира и добра», поднимается страшный вой: это не ислам! В Коране ничего подобного нет! Но, в таком случае, позвольте спросить: почему последователи христианства всё же перестали сажать людей на кол и отрезать им носы (к слову, не так уж давно), а мусульмане продолжают это делать, яростно сопротивляясь попыткам их образумить?
В отличие от христиан, достигших всего «своим умом», у мусульман перед глазами масса примеров гуманизма и уважения к личности! Почему личностный и нравственный рост в преимущественно христианских странах на протяжении их истории — реальность, а в исламских за 14 веков ничего не изменилось? С сожалением приходится констатировать: претензии ислама на нравственное превосходство несостоятельны — ислам не борется с дикостью, а поощряет её, сакрализуя незыблемость традиции как таковой независимо от её смысла. Например, система наказаний в исламском праве отличается особой жестокостью и стремится запугать, а не исправить того, кто преступил закон. Шариат запрещает «неверному» свидетельствовать в суде против мусульманина. Это означает, что религиозные суды и, следовательно, религия мусульман заинтересованы не в правде, а только в подавлении немусульман. Эту повсеместно в исламском мире насаждаемую и бесконечно воспроизводимую «культуру» писатель и мыслитель Д. Чернов называет «культурой изнасилования»:
«Изнасилование (понимаемое не в узком смысле, как исключительно сексуальное насилие, а в широкой, метафорической трактовке этого понятия) есть прежде всего стремление подчинить другого, сломать его волю. Непременным атрибутом изнасилования является причинение жертве моральных и физических страданий, осознание ею своего бессилия перед мучителем, стремление последнего добиться от жертвы покорности и смирения. Эти черты являются самоцелью — даже если в конечном итоге жертву лишают жизни, перед смертью она обязана пройти через муки ритуального унижения, в которых, казалось бы, нет никакого практического смысла».
Позволю себе обширнейшую — да простят меня читатели — цитату из Бьюкенена:
«Покажите мне человека, который искренне верил бы в равноправие культур и цивилизаций. Разве последователи пророка Мухаммеда считают христианство равноправной с исламом религией? Разве североамериканские миссионеры, стремившиеся донести Христову веру до ирокезов, верили, что индейские религии достойны встать вровень с христианством? Разве верили в равноправие цивилизаций Кортес и Писарро, покорявшие ацтеков и инков? Разве все культуры создали равно великие образцы поэзии, прозы, живописи, скульптуры, музыки и архитектуры? Неужели кто-то и вправду верит в это — или это не более чем досужие разговоры в Метрополитен-музее и Музее современного искусства?
Равноправны ли нации и государства? Если да, почему же беженцы со всего мира стекаются на Запад? Равноправны ли люди? Да, в Америке равноправие гарантировано законом. Но представление о собственном достоинстве каждого человека и о равноправии людей возникло не в Китае, не в Японии, не в Африке и не в Аравии. Оно родилось на Западе. Постыдно ли рабство и рабовладение? Безусловно; но какая религия первой заговорила об этом и какая нация первой приступила к искоренению рабства? Христианство — и англичане.
Согласно Первой поправке, люди имеют право на свободу вероисповедания, однако в высшей степени нелепо делать отсюда вывод, что все веры и религии равноправны. И цивилизации тоже не равноправны. Запад подарил миру лучшее из того, что было когда-либо сформулировано и придумано. Западная цивилизация и западная культура превосходят все остальные. Демократия одного голоса не является ненарушимым принципом; это утилитарная идея. В мировом масштабе она не сработает. Американцы составляют 4 процента мирового населения и обладают 30 процентами мировой экономической и военной мощи; им попросту не пристало рассуждать о равноправии наций и государств — как, впрочем, не пристало и поступаться хотя бы толикой суверенитета в пользу очередной Вавилонской башни на Тёртл-бэй.
Мировое правительство, в котором все государства и народы будут иметь равное право определять судьбу человечества, — абсурд. Самолётом управляет пилот, а не пассажиры, а родители не дают младенцам права голоса при обсуждении семейных проблем. Я призываю не к высокомерному поглядыванию на остальных, но к самоуважению и твёрдости тех, кто наделён полномочиями принимать соответствующие решения.
Может быть, ислам — религия любви? Но и это не так, потому что ислам — единственная религия в мире, чьи последователи ради поддержания семейной чести убивают членов собственной семьи, иногда — собственных детей. Это также единственная в мире религия, которая не обещает верующим объединения с членами семьи в следующей жизни. Вместо этого, праведным мусульманским мужчинам обещан бесплатный бордель до скончания времён. Что ожидает мёртвых мусульманских праведниц, нигде не говорится, однако известно, что им выделен участок неба, в который мёртвым праведникам мужского пола доступ закрыт. Казалось бы, любящий муж предпочёл бы провести вечность в обществе любимой жены, а не вести себя, как кролик, страдающий приапизмом. Мусульманские мужья, в отличие от всех остальных, предпочитают вариант кролика.
Может быть, ислам — религия высоких моральных норм? И это тоже не так. Даже если Вы попытаетесь объяснить чудовищную коррупцию, царящую в каждой, без единого исключения, мусульманской стране, извращениями подлинной веры, Вы знаете, что вино, секс и прочие земные услады, запрещённые мусульманам в этой жизни, обещаны им в избытке в следующей. Но если что-то является неприемлемым злом на грешной земле, оно должно быть ещё менее приемлемо в безупречной чистоте райских кущ. Следовательно, причиной запрета на определённые действия является не зло, заключённое в этих действиях, а что-то другое. Что же? Вот что думаю я. Самый нормальный человек взбесится, если ему навсегда закрыть доступ к обыденным радостям жизни. А, взбесившись, он перестаёт быть нормальным человеком и превращается в «мученика»-самоубийцу.
Именно такие последователи и были нужны Магомету».
Я согласен с моим коллегой Гуннаром Хайнзоном, давно и плодотворно исследующим тему т. н. «злокачественного приоритета молодёжи» — в том, что первопричина проблем традиционалистских обществ, к которым в полной мере может быть отнесён, пусть и с известными оговорками, весь исламский мир, кроется не в идеологии. Идеология призвана объяснять и обслуживать вполне материальные, естественно-исторические процессы; идеология безусловно вторична по отношению к ним. Однако там, где Хайнзон переходит к оправданию ислама, настаивая на том, что любая другая идеология, любая иная религиозная надстройка над демографическим базисом, выполняла бы ту же самую сверхзадачу, наши точки зрения становятся диаметрально противоположными.
В Европе конца ХIХ — начала ХХ вв., переживавшей подобную проблематику — очень высокая доля молодёжи при недостаточно развитой инфраструктуре — использовать христианство для завоевания пресловутого «лебенсраума» не получилось: и Гитлеру, и Муссолини пришлось на ходу сочинять нечто, могущее обслужить эту задачу.
Совсем иначе обстоит дело с исламом: последний как нельзя лучше подходит в качестве экспансионистской апологетической идеологии, поскольку именно с этой целью создавался и шлифовался, причём буквально с первых дней своего «появления на свет». И сегодня он весьма «плодотворно» используется элитами исламских обществ, манифестируя «право» мусульман завоёвывать новые территории, институционализируя неизбежное при этом насилие и фиксируя традиционалистские основы общественного устройства.
Исламские элиты, не сумевшие преобразовать общество в интегрирующую, гибкую, современную структуру, ориентированную на всеобщее качественное развитие, ищут и находят в идеологии политического ислама, в имманентно свойственной ему апологии насилия, действенный инструмент канализации личной и общественной энергии подвластных им человеческих коллективов. В рамках идеологической экспансии политический ислам небезуспешно формирует в стане врага, каковым является для него Запад, специфический нарратив, представляющий его одновременно жертвой онтологического «западного расизма» и в то же время равноправным субъектом мирового процесса, претендуя на роль доктрины, защищающей некие «права народов» от «колонизаторов», требуя себе на этом «основании» преференций и даже добиваясь их. Именно поэтому разоблачение политического ислама как мощного и действенного инструментария в борьбе за продление господства и реванш исторически обанкротившегося традиционализма, с его ненавистью к свободе выражения мнений, эмансипации, принципу распределения общественного продукта на основе личных достижений — всего того, что мы на Западе называем «свобода и демократия», того, что, собственно, делает Запад — Западом, противопоставляя его Востоку — обретает такую важность и значимость для всего человечества.
Возвращаясь к теме странной выставки, хочу обратить внимание читателей на ещё один сугубо научный факт: «средневековые» арабы — детище XIX века. Думаю, многие публицисты и критики ислама, не будучи членами учёного сообщества, давно это подозревали, и даже писали неоднократно об этом. Не могли же, в самом деле, высокоучёные средневековые арабы выродиться к XIX веку в дикий и малообразованный народ?!
Так, например, об Омаре Хайяме в конце XIX века арабы впервые узнали… от европейцев!
Сейчас выясняется, что и Авиценна (на арабском) до XIX века был, на самом деле, неизвестен. И это тоже понятно: у него описан сахарный диабет, открытый в только XVIII веке. Лишь в XVIII веке узнали, что у больных диабетом сахар выводится вместе с мочой. Но у Авиценны в XI веке об этом написано прямым текстом. Академик Вернадский объяснил, как такое могло получиться — арабские рукописи исторически стали известны лишь к концу XIX в.! Иначе невозможно объяснить тот факт, что европейцы на протяжении XIV — XVIII вв. продолжали открывать то, что, оказывается, у арабов «давно» было «открыто». (В.И.Вернадский. Очерки по истории современного научного мировоззрения.)
Как ни странно, объяснение этого «изобретения арабов» лежит далеко от области науки — в области политики. Великобритания, добивавшаяся господства на коммуникациях в регионе Ближнего и Среднего Востока с целью обезопасить своё господство в Индии, нуждалась в союзниках, чьими руками она могла бы удерживать в состоянии политического хаоса Блистательную Порту, тогда — могучую европейскую (!) державу. Именно с этой целью были изобретены и арабы, и политический ислам, и Лоуренс Аравийский. Как видим, даже самих себя мусульмане не в состоянии изобрести: это пришлось делать по-настоящему великой нации, давшей миру бесчисленное множество действительно важных и полезных изобретений. К сожалению, это её изобретение оказалось невероятно опасным.
Одно из лежащих на поверхности объяснений прискорбному положению дел в мире ислама заключается в том, что для толкования корана, сунны, хадисов и пр. можно пользоваться только кораном. Никакое внешнее по отношению к корану знание использовать нельзя. Добавьте сюда отсутствие рефлексии, инфантилизм и тотальную некритичность в отношении общинных и религиозных авторитетов, низкий уровень интеллектуальной культуры в результате предельно ограниченного доступа к мировому философскому и литературному наследию. В качестве отдельного штриха к портрету «воина пророка» следует указать отсутствие чувства юмора, столь характерного для интеллектуального европейского типа. Типичный образчик «смешного» выглядит примерно так:
Мужчина в брачную ночь моется в ванной, его ударяет током, и когда невеста это видит, то выбрасывается из окна и погибает, а мужчина сходит с ума. И вот его, бедного сумасшедшего, родственники хотят женить ещё раз, чтобы вылечить (от сумасшествия, надо понимать). В качестве невесты жадные родственники подсовывают ему двоюродного брата, переодетого женщиной, и (потом, вероятно) тётку-китаянку. Несчастный женится сразу на об(е, о)их, излечивается от сумасшествия и уходит из дома, потому что понимает — его обманули. Всем нужны только его деньги. Он отправляется на кладбище, на могилу любимого дедушки. Дедушка восстаёт из могилы, и бедняга повторно сходит с ума. Видимо, так смешнее!
(Заметим, что даже за такой юмор в талибанском Афганистане полагалась немилосердная публичная порка.)
Нельзя сказать, что такое положение дел не беспокоит взрослых и ответственных людей «по ту сторону» границы «Восток-Запад». Они объясняют это «витиеватостью» восточного менталитета и отношением к слову, которое во всех восточных культурах, не только исламской (за исключением разве что японской), отличается вниманием не к сути сказанного, а к форме, к орнаменту. Очевидно, такое отношение не особенно располагает к применению логики. Однако откуда же, наконец, всё это берётся? Почему на Западе — христианство, рассудочность, рациональность, интеллектуальная мощь, инновации, ракеты и атомная энергетика, а на (исламском) Востоке — ислам и ничего больше?
О преобладающем на Востоке (прежде всего, мусульманском Востоке) «женском» типе мышления говорят многочисленные непредвзятые (что особенно важно), наблюдатели. Почему такая манера постижения взаимосвязей реальности называется «женской»? Причина в том, что на Востоке для построения картины мироздания широко используется не аналитический, а сенсорный аппарат. Я не имею намерения излагать здесь основы медитативной созерцательной практики, тем более — выяснять, по какой причине именно она, а не аналитическая методика (с последующим синтезом) взяли верх. Во всяком случае, невозможно назвать ни одной, ни даже нескольких важных или основополагающих причин — это слишком сложное, системное явление, и может быть рассматриваемо лишь в комплексе, сложной совокупности находящихся в непрерывном взаимодействии факторов и механизмов, включая такие недостаточно изученные, как климатический и географический детерминизм или режим питания, а также антропологические параметры, само изучение которых вступает в противоречие с господствующей в академическом мире тенденцией «да и нет не говорить, чёрное и белое не называть» — политкорректностью.
Сегодня мы можем, впрочем, наблюдать результат, и результат этот неутешителен: кинестетический подход, чувственный аппарат без подключения аналитического, системного мышления формирует непротиворечивую картину мира лишь при введении в неё трансцендентных сущностей, что противоречит не только академическим принципам, но и пресловутому — вполне жизненному — принципу Оккама. При изучении этой методики всякий исследователь ступает на зыбкую почву: ему приходится иметь дело с такими трудно воспроизводимыми и определяемыми категориями, как «мистика», «биоэнергия», «экстрасенсорика» и прочие научно не доказанные явления, изучение которых упирается в технические сложности накопления и, что в академическом смысле куда более важно, воспроизводимости экспериментального материала. Однако признать этот факт, факт недостаточной изученности, а то и вовсе неизученности — гораздо честнее, чем утверждать, будто «все люди одинаковы».
Такие утверждения в академическом мире прежде назывались ложью, а ныне лживо именуются «политической корректностью». Любой врач прекрасно осведомлён о том, что мозг кафра в среднем весит на 200 граммов меньше мозга европейца, а при назначении обезболивающих лекарств тому же кафру прописывается повышенная доза в связи с тем, что мышечная масса тела у негроидов в среднем на 15% — 20% превышает таковую у европеоида. Замалчивать эти научные факты столь же постыдно, сколь и придавать им исключительное значение, не изучив их детально, — чем с успехом занимаются всевозможные поклонники антинаучных «расовых» теорий.
Несомненно, лишь наука может дать ответы на все эти вопросы, и, каково бы ни было разочарование скоростью нахождения этих ответов, другого метода не существует. Конечно, для этого нужны гигантские объёмы полевых исследований и экспериментов, что требует целенаправленного интереса государств к затронутой проблематике. В условия разрушения устоев международного права, сложившегося хрупкого договорного консенсуса, достигнутого по итогам Второй мировой войны, стремительного сокращения числа субъектов этого международного права, поднимающего голову клерикализма и мракобесия, о таком развитии событий приходится только мечтать. Пока мечтать. Настоящий учёный — всегда оптимист, потому что в исторической перспективе наука всегда находила путь к умам и, что тоже далеко не маловажно, сердцам людей.
Разум не может не победить, потому что именно разум является вершиной и целью эволюционного процесса, управляющего жизнью нашей Вселенной. А человечество неизбежно и неотвратимо стремится к Познанию. Поэтому принципы научного подхода, научного мировоззрения, принципы Модерна и Прогресса нельзя позволять подвергать размыванию глупыми россказнями об «изобретениях» каких угодно религий.
Закончить моё эссе я хочу ещё одной цитатой из уже известного Бьюкенена. Вот она:
«Терпимость относится лишь к людям, но никогда — к истине или к принципам. Что касается последних, мы должны быть нетерпимы».
Авторизованная редакция Вадима Давыдова
