Эпизод 5. Гиям
Солнце выкатилось из-за девятиэтажек и забрызгало лучами пробуждающийся Баку. Из подъездов выползли старухи: одни поплелись в гастрономы, другие – в поликлинику. У здания правительства постовой дунул в свисток и махнул палкой. А в «хрущёвке» на окраине города мальчик Гиям открыл глаза и сладко потянулся.
«Какое чудесное утро!» – подумал Гиям и засмеялся.
На кухне мама шаманила у плиты. На плите дымилась кастрюля с варевом. Мама бормотала непонятные слова и сыпала в кастрюлю сушёные травы с кореньями. За столом читал «Комсомольскую кривду» папа.
– Ну что, – сказал отец, откладывая газету в сторону. – Сегодня – твой первый рабочий день. Ты рад?
– Не знаю, – пожал плечами Гиям. – Наверное.
Мама зачерпнула ложкой варево. Понюхала. Подула. Выпила. Задумчиво пошлёпала губами.
– Ты должен готовиться к карьере, – продолжил папа. – Каждый уважающий себя азербайджанец мечтает работать шашлычником. Или ремонтником обуви.
– Не-не-не! – замотал головой Гиям. – Буду шашлычником.
Мама попробовала вторую ложку. Одобрительно кивнула. И сморкнулась в кастрюлю.
Рынок шумел, жужжал и истекал ароматами джужди, довгы и плова с бараниной. Торговцы выкрикивали: «Персидские ковры, рязанские шали, туринские плащаницы!.. Не проходите мимо!»
Папа подвёл Гияма к лавке шашлычника. У мангала крутился бабуин в белом колпаке.
– Знакомься, – сказал папа. – Твой наставник. Роман Аркадьич.
– Салют, парень! – рявкнул бабуин. – Добро пожаловать в Дело!
– Здравствуйте, – Гиям смущённо пожал бабуину лапу.
Роман Аркадьич отвёл Гияма вглубь лавки. Там было темно, пахло чем-то мерзко-сладким, и кружили мухи. На полу поблёскивали бидоны.
– Гляди, – сказал бабуин. – В бидонах маринуется мясо. В каждом – своё. Сейчас я покажу, как его надо разделывать.
Роман Аркадьич, подскочил к столу, плюхнул на него кусок мяса и вынул из-за пазухи тесак.
– Это – сказал бабуин, – говядина.
Он порубил говядину на мелкие кусочки, ссыпал в бидон и плюхнул на стол очередной кусок:
– Это – баранина!
С ней Роман Аркадьич расправился так же лихо. Затем шлёпнул по столу ещё одним куском:
– А это – гойчатина. Её разделаешь сам.
Гиям взял у бабуина тесак. Тот оказался тяжеленным.
– А что такое «гойчатина»?
– Не задавай лишних вопросов! – скомандовал бабуин. – Кроши её, не думая.
Мальчик пожал плечами и с размаху врезал тесаком по мясу. Мясо завизжало, дёрнулось и поползло по столу.
– Не дай ему уйти! – затопал ногами Роман Аркадьич. – Руби дрянь с плеча!
Учёба шла успешно. Вскоре Гиям узнал, каким маринадом надо заливать свинину, а каким телятину. Как точить ножи и чистить шампуры. Всё говорило о том, что мальчика ждёт карьера шашлычника. Но однажды, шагая по вечернему рынку, Гиям увидел двух мясников. Они играли в странную игру – двигали по клетчатому полю фигурки, чесали подмышки и матерились.
– Дяденьки, – удивился Гиям. – А что вы делаете?
– Не мешай, – отмахнулся один из них. – В чатурангу играем.
На мясниках были белые перчатки и фартуки. На фартуках красовались циркуль и угольник.
Гиям воскликнул:
– Ой, как я хочу научиться играть!
Один из мясников поглядел на Гияма и нахмурил брови:
– Мал ещё.
– Ну пожа-а-алуйста, – стал канючить Гиям. – Пожа-а-алуйста!
В итоге мясники сдались.
Они повели мальчика по тёмным рыночным закоулкам, через грузинские ряды и каннибальскую «оптовку». На прилавках копошились личинки, желтели сушёные глаза, стучали пальцами отрубленные кисти рук. Вывески гласили: «Свежая лимфа», «Макароны из артерий», «Печёные мозжечки». На ржавом контейнере алой краской было выведено: «Кафе Мицраим, круглосуточно». Мясник постучал в дверь, и дверь отворилась.
За столом, развалившись, восседал мужик в расстёгнутой на груди рубахе. Чернявый, с орлиным носом и блестящими глазами.
– Ты задумал стать чемпионом мира по чатуранге? – спросил мужик.
Гиям кивнул.
– Что ж, похвально. Для начала – заполни эти капа-бланки.
Мужик указал на стопку листов, и Гиям начал их заполнять. Когда закончил, отдал листы мужику.
– Меня зовут Собиратель Ракаш, – ухмыльнулся мужик. – Я собираю дебюты. Ещё меня кличут Быстрый Конь, но в строго определённых случаях. Я буду твоим тренером и духовным наставником.
И он протянул Гияму руку.
С этого дня мальчик стал учиться чатуранге. Под руководством Ракаша он разбирал партии мастеров, играл в турнирах, оттачивая мастерство. На чемпионате Азербайджана на голову превзошёл соперников и сделался чемпионом среди юниоров. Тогда довольный Ракаш погрузил себя и Гияма в пломбированный вагон, и они отправились в Москву – на чемпионат Союза.
Москва поразила Гияма своей огромностью и зловещими пентаграммами на Кремле. Правда, походить по городу не удалось. Ракаш заперся с Гиямом в номере гостиницы «Каббальная», и началась тяжкая подготовка к чемпионату.
– А что ты думаешь о таком ходе? – промычал Ракаш и двинул шехину.
– Не знаю… – почесал подбородок мальчик.
– Что значит «не знаю»! – тренер сжал кулаки. – Забудь слово «не знаю»!
– Ну… – Гиям задумался. – Кажется, в ходе нет смысла.
– Вот именно! – обрадовался Ракаш. – Никакого смысло-ва! Совершенно бессмысловский ход!
Мальчик вздохнул:
– Я кушать хочу.
В одиночестве он спустился в ресторан. В ресторане царило запустение. Лишь за дальним столом жевал котлету карлик в малиновом пиджаке, да в углу пил водку призрак Алёхина.
Гиям заказал жаренную картошку и свекольный ботвинник. Когда начал есть, во рту хрустнуло, и удивлённый мальчик вынул изо рта пешку.
– Официант! – позвал Гиям. – В моём ботвиннике – пешка.
Вместо официанта приковылял повар – дядька с пролысиной. За хвост он держал дохлого карпа. Злобные глазки сверкали из-под смоляных бровей. На бейджике Гиям прочёл: «Шеф-повар. Профессор Сухарь».
– Не нравятся пешки? – спросил Сухарь. – В таком случае могу предложить слона.
– Нет-нет, – сказал Гиям, – спасибо. Я и так чуть зуб не сломал.
– Хочешь сказать, моя пешка плохо прожарена? – удивился Сухарь. – Не может быть!
Он с размаху врезал Гияму по лицу карпом. Мальчик слетел со стула и с грохотом рухнул на пол. Разгневанный Сухарь стал пинать Гияма по рёбрам:
– Как ты смеешь называть мои фигуры сырыми?! Да я, ублюдок, в суп тебя покрошу!
– Спасите! – заорал мальчик. – В суп крошат!
С трудом поднявшись на ноги, он выскочил на улицу и влился в толпу людей. Люди шли за очкариком с рупором. «Долой власть! – гремел очкарик. – Слава баалшемизму! Абабаба!»
Гияму в толпе понравилось. Люди веселились, напевали «Хаву нагилу» и рассказывали анекдоты. У каждого из шествующих на груди был приколот белый носок. Мальчик решил, что попал на парад рабочих швейной фабрики «Большевичка».
– С вами так классно! – воскликнул Гиям. – Вот бы и мне стать большевичкой.
– Хочешь присоединиться? – подмигнул человек с курчавыми волосами. – Добро пожаловать в армию революции. Меня зовут Борис Нимцович. А она, – указал на женщину, топавшую следом, – моя боевая подруга, Ксения Стульчак.
Ксения радостно заржала и цокнула копытом.
– Простите, – обратился к ней мальчик, – вы конь?
Ксения не ответила.
Внезапно из переулков выскочили бабуины в униформе с надписью «БОБОН». Нимцович завизжал:
– Типун приехал! Спасайся кто может!
И толпа бросилась врассыпную. Бежали, спотыкаясь, старухи. Улепётывали офисные хомяки. С дикими воплями по кругу носился очкарик с рупором.
Бабуины поймали толстую бабу. Раздели и взялись охаживать дубинками. Толстуха кричала:
– Ой! Ой, бабоньки! Хорошо-то как!
И хохотала.
Гиям забежал в клуб «Любавич». Гремел R'n'B, на танцполе скакали семиты в чёрных шляпах. Мальчик бочком прокрался в туалет – туда, где царили тишина и спокойствие. Свет блестел на кафельной плитке, из крана сочилась вода. Гиям посмотрел в зеркало и покачал головой.
В одной из кабинок кто-то был. «Уф, уф! – тужились за дверцей. – У-у-уф!». Раздался вскрик, а следом – звук, будто в воду ныряет длиннющая гадюка. И вздох облегчения: «Ох-х-х!». Затем дверца кабинки распахнулась, и вышел мужик со всклокоченной бородой. Обоссанные брюки, грязный свитер и тяжёлый взгляд. Судя по запаху, мужик служил рыбаком.
Он встал перед зеркалом и, харкнув в раковину, принялся мыть руки. Затем с улыбкой произнёс:
– Чудесна воскресшая боль!
И схватил Гияма за горло.
Мальчик захрипел и попытался вырваться. Но всё было тщетно. Бородатый щурил глаза, зловеще скалился и продолжал душить мальчика.
– Спа… спа… – пищал Гиям. – Спасите… Помогите… Ко-ко-ко!
С диким кудахтаньем Гарри проснулся. Огляделся. Грузовик трясло. Сквозь брезент просачивались лучи утреннего солнца. Цыпа чистила пёрышки.
«Просто сон, – подумал Гарри. – Но какой жуткий!»
И, фыркнув, пробормотал:
– Как хорошо, что я курёнок. А не шашлычник или какой-нибудь там… чатурангист.
ЗИЛ остановился у придорожного кабака «Собака в песке».
