Уверование - это парадокс и феномен, не связанный напрямую со знанием и образованием, это так. Но, феномен уверования "просто так" в нынешнее время для обывателя затруднён (вспомните слова Кожинова) и намеренно канализируется в выгодную государству апатию, "довольствование тем, что дышишь" про полном непонимании происходящего. Этот  аскетизм очень часто является невротическим, связанным с подсознательным запретом на наслаждение или хотя бы на минимальный комфорт. «Всё это не для меня». Что означает на практике – «всё это для других, высших людей (понятно каких)». В чём признаться себе сложно, так как запрет зашит глубоко. "Духовность" эту российскую для того и практикуют давно. Да и не только у нас: индийскую "духовность" и прочую восточную солянку выдумали такие же товарищи (английские и пр. колонизаторы) и с теми же целями. И цари, и совки это практиковали.
Ещё раз: аскеза и самоограничение (само-!, блин), как сознательный выбор - это одно, а нищета по умолчанию и рабский труд - это другое. Если в государстве  и обществе будущего единственный вариант для большинства - второй, то бороться против него всем, от слова до оружия - долг любого христианина и человека.

Л. А. Тихомиров отмечал: «И вот — у нас нет того, что есть у немцев. У них Вильгельм — центр, ясный и бесспорный» [23]. В дальнейшем он высказался еще откровеннее: «Правду сказать, я теперь уже
не имею никакого сомнения в победе Германии. Вопросы могут быть лишь частные: возьмут ли немцы Москву?.. Немцы умны, патриотичны, имеют превосходное государство. А у нас — все скверно, и подданные, и правительство, нет ни ума, ни знаний, ни порядка, ни даже совести. Из всех же наших зол самое ужасное — это власть, которая, вероятно, погубила бы нас даже и в том случае, если бы мы были порядочным народом» [24].

Председатель комиссии проф. С.П.Боткин обратился[6] также в только что основанное в том году Общество детских врачей в СПб. с просьбой о содействии к разрешению вопроса «о мерах уменьшения детской смертности в России», в виду чего в заседании 6-го марта 1886 г.[7] Общество избрало комиссию, которая рассмотрела этиологические моменты, обусловливающие признанное вырождение, ослабление и непомерную смертность детей, и разделила свои положения:

1) На меры, касающиеся детей сельского населения, 2) на меры, приложимые к городскому населению.

Этиологические моменты, касающиеся сельского населения, по мнению комиссии, следующие:

1) Слабость производителей, их болезненность и непомерное истощение тяжёлым трудом, главным образом женщин.

2) Непомерное злоупотребление спиртными напитками.

3) Сифилис, скорбут, золотуха, малокровие и другие болезни питания у родителей.

4) Полное отсутствие знания рациональной гигиены и диэтетики детского возраста со стороны родителей, большинства сельских учителей, учительниц и священников.

5) Невозможность оказывать при настоящем устройстве земской медицины рациональную помощь, губительное влияние предрассудков, обычаев и т.п.

6) Отсутствие или полный недостаток рационально образованных акушерок.

7) Вредное влияние отхожих промыслов для матерей.

8) Распространение инфекционных заболеваний.

9) Вредный обычай целования и прощания детей с покойниками.

10) Раннее выношение детей для крестин без соблюдения предосторожностей.

11) Недостаточное попечение о бедных и осиротевших детях.

12) Недостаточный призор за детьми в рабочее летнее время.

13) Недостаточное развитие оспопрививания.

14) Уменьшение животной пищи и даже недостаток молока вследствие уменьшения скотоводства.

15) Недостаток чистой и здоровой воды.

16) Отсутствие в большинстве деревень ледников для хранения молока.

17) Полное антигигиеническое устройство жилищ, вредное сожительство со скотом, непомерная скученность в избах, недостаток освещения, вредное отопление и т.д.

Что касается городов, то здесь комиссия считает причинами усиленной смертности детей следующие моменты: 1) подвальная жизнь детей, 2) жизнь фабричных детей, 3) жизнь отданных в ученье ремёслам, 4) нищенство детей, 5) школы с их антигигиенической обстановкой, 6) болезненность детей в приютах, 7) отсутствие изоляции для здоровых при инфекционных заболеваниях, 8) недостаток мест для призрения детей хроников, 9) — для эпилептиков и идиотов, 10) — для инфекционных больных, 11) недостаток попечительств над детьми, 12) незнание гигиены, 13) пассивная роль врача в школах, 14) недостаток в садах и скверах.

Таким образом, из таблицы, приводимой автором на стр.20 и 21 видим, что средняя смертность за 20 лет (1861–1880 г.) в 50 губерниях России и в других государствах Европы следующая:

Венгрия 38,7 (за 15 л.) Швейцария 23,6 (за 11 л.)
Россия 35,6 (за 19 л.)     Бельгия 22,8
Австрия 31,1 Англия 21,9
Италия 30,0 (за 18 л.) Шотландия 21,9
Германия 26,9 (за 9 л.) Дания 19,7
Пруссия 26,8 Швеция 19,2
Нидерланды 24,7 Ирландия 17,5 (за 17 л.)
Франция 23,6 Норвегия 16,9 (за 10 л.)

Следовательно, по степени средней за 20 лет смертности Россия занимает второе место среди всех государств Европы, только в Венгрии средняя смертность ещё выше, чем в России. Но если рассмотреть цифры для Венгрии и России за 1882–85 г., то увидим следующее:

                     Венгрия                Россия

1882                 36,6                      39,5

1883                 32,6                      36,5

1884                 31,4                      33,3

1885     (цифра не указана)         35,3

Эти цифры указывают, что за последние приводимые автором годы смертность в России сделалась наибольшей и стала превышать даже таковую в Венгрии.

Из всех своих вычислений почтенный автор делает вывод, что «смертность в России покамест всё ещё увеличивается (стр.83), тогда как во многих других государствах она, в то же время, уменьшается».

В России, по заключению д-ра Экка, ежегодно умирает из каждой тысячи наличного населения примерно 9 человек лишних против того, сколько умирает в Германии, примерно 12 человек лишних в сравнении с Францией, около 15 человек против того, сколько умирает в Англии, около 18 против Швеции и Дании и около 19 лишних из каждой 1000 населения, против того, сколько умирает в Норвегии. В общем Россия, по вычислениям автора (разумея 50 губерний Европейской России) ежегодно теряет лишних 15 человек из каждой тысячи и вся потеря при 80 миллионном населении (в 1885 г.) определится в 1.200.000 человек, умирающих совершенно напрасно, от непринятия предупредительных мер против высокой смертности. Такова, совершенно справедливо ужасается автор, колоссальная цифра отдельных бедствий, из которых ни одно не может пройти, не оставив за собой глубокого кровавого следа. Вся эта масса бедствий распределяется ежегодно в среде Российского населения, сея разорение, доводя нередко до нищеты целые семьи, причиняя всех размеров материальные убытки и массу нравственного огорчения, а иногда повергая людей в пьянство и другой разврат.

Увы, сколько горькой и тяжёлой правды в этих словах, в этих печальных выводах, к которым неизбежно должен был придти всякий, ознакомившийся с цифрами смертности в России 15 лет тому назад.

По данным губернаторских отчётов, как и по данным Медицинского Департамента, население 50 губерний Европейской России к началу 1897 г. исчислялось в круглых цифрах и без киргизов и калмыков Астраханской губернии в 95.196.000 чел., перепись же дала только 93.874.000 чел., т.е. на 2% менее. Если считать за безусловно точную полученную переписью цифру населения Европейской России и принять во внимание, что население России ежегодно увеличивается приблизительно на 1,5%, то очевидно, что вышеприведённая цифра смертности для Европейской России должна повыситься более чем на 2%, достигая почти 32 чел. с тысячи, в виду чего она и поставлена в предыдущей таблице на последнее место.

Такое же почти отношение получается и для 1897 г., а именно:

на 1.000 жителей умерло на 1.000 жителей умерло
Норвегия [2] 15,3 Франция [3] 19,6
Швеция [4] 15,4 Германия [3] 21,3
Дания [3] 16,6 Италия [3] 22,1
Голландия [5] 16,9 Австрия [6] 25,7
Бельгия [7] 17,3 Румыния [8] 26,3
Англия [3] 17,4 Сербия [8] 26,5
Швейцария [9] 18,2 Венгрия [10] 28,5
Ирландия [3] 18,4 Евр.Россия [11] (50 губ.) 31,5
Шотландия [3] 18,8

Насколько велико число умирающих детей в России, видно из представленных таблиц, показывающих, сколько умирает в возрасте 0–1 г. и 0–5 л. из 1.000 родившихся по отдельным губерниям. Из неё видно, что из 1000 родившихся до 5 лет доживает более 700 детей только в 4 губерниях, 700 — в 7 губ., 650 — в 8 губ., 600 — в 10 губ., 550 — в 9 губ. и менее 500 человек в 12 губ.

Но ещё более значительное влияние на детей должны оказывать плохие условия жизни и питания родителей до, а матери и после зачатия. Как известно, около 78% населения России принадлежит земле, пропитывается её плодами и составляет главную платёжную силу государства; между тем, земля эта даёт в среднем крестьянину для пропитания зачастую значительно менее необходимого. Чрезвычайно обстоятельно разобран этот вопрос в недавно вышедшем труде П.Лохтина «Состояние сельского хозяйства в России сравнительно с другими странами. Итоги к XX-му веку». СПб., 1901.

По вычислениям автора, в среднем за 16 лет, Россия потребляет хлеба и картофеля 18,8 пуда на человека (от 13 в неурожаи до 25 в урожаи), тогда как в других странах количество потребляемого одним человеком хлеба не падает ниже 20–25 пудов и физиологическая норма для человека при умеренной работе не может быть ниже 17,2 пуда. Поэтому цифра 18,8 пудов на человека в России, исключив из них около 10% на отруби и сор, оказывается недостаточной для прокормления даже самого крестьянина, не говоря уже о скоте его, между тем как, по вычислениям проф. Лензевитца, немецкий крестьянин потребляет пищи, в переводе на хлеб, около 35 пудов, следовательно, вдвое более нашего русского. Если же принять во внимание сверх того расход из 18 пудов на прокорм лошадей и скота владельцев, горожан и войска, на производство спирта и т.п., на потери пожарами, то для личного потребления остаётся только около 16 пудов, купить же где-либо невозможно, так как хлеба в государстве более не имеется. Что же говорить про неурожайные годы, а между тем в течение 16 лет население голодало 6 раз, на границе голода было 4 раза и имело некоторый излишек в запасе на время всего от 1–2 недель до 3 месяцев только 6 раз.

Таким образом выходит, что неурожаи составляют вполне нормальное явление для современной России, урожаи же являются приятными исключениями. Говоря о состоянии скотоводства, автор выводит заключение, что оно в России так же печально, как и землепашество, и то и другое не имеют ничего себе подобного в других странах.
Познакомясь со столь безнадёжными выводами относительно питания большинства населения России, конечно, ни для кого не станет удивительным, что при хроническом полуголодании население не может дать здорового поколения, да и даже дав таковое, не в состоянии будет его выкормить. Поэтому П.Лохтин находит весьма естественным, что там, где даже питание народа достаточно не удовлетворяется, смертность должна производить уравнение баланса и поэтому она уступает только Гондурасу, Фиджи и Голландской Индии, хотя по некоторым губерниям в неурожайные годы превосходит даже и эти места.

Как известно, у многих других народов на появление ребёнка смотрят как на благо[7], например, у бурят очень дорожат детьми, и бесплодие часто служит к разрыву между супругами; в Грузии плодовитость считается особым благословением Божиим, у армян бесплодие — величайшее несчастье, татары и евреи в случае бесплодия берут себе других жён, и потому на беременную женщину смотрят с особым уважением, избавляют от излишних работ, как например, у евреев община поддерживает и помогает беременным, отчего прежде всего количество выкидышей и мертворожденных у них гораздо меньше (у христиан 3,9%, у евреев 2,5%)[8].

У русского же народа взгляд на беременную женщину не отличается от обычного взгляда на женщину, как на постоянную и бессменную работницу днём и ночью. Русская крестьянка во время беременности работает так же, как и во всякое другое время, причём на самое тяжёлое время беременности, именно на последнее время её, выпадает обыкновенно и самая тяжёлая работа. Известно, что в России самая большая рождаемость летом, в зависимости от осенних зачатий (прот. Гиляровский[9], В.И.Никольский[10], Святловский[11], Грязнов[12], Ершов[13] и В.И.Гребенщиков[14]), которые в свою очередь зависят от наибольшего благосостояния крестьян в осеннее время, наибольшей свободы их в это время от усиленных трудов, и поэтому от наибольшего числа браков, наряду с частыми осенними ярмарками.

Помимо этого, не остаётся без влияния и отхожий, так как, например, по данным д-ра Святловского для Харьковской губ., выдаётся паспортов на отход годовых 912, полугодовых — 1159, 3-месячных — 1844, 1-месячных — 3946; причём по времени года выдача паспортов распределяется таким образом: январь — 439, февраль — 380, март — 386, апрель — 1400, май — 2587, июнь — 439, июль — 334, август — 499, сентябрь — 506, октябрь — 463, ноябрь — 467, декабрь — 330, причём женщин уходит 24 на 100. Таким образом видим, что наибольшее число уходов в мае и апреле, и при этом наибольшее число уходов на 1 и 3 месяца, осенью же большинство находится дома, возвратившись с тех или других отхожих работ.

Итак, следовательно, при наибольшем числе рождений в июне и июле месяце, очевидно, на долю беременных женщин в самую тяжёлую для них пору выпадает и самый тяжёлый труд[15], и в самом большом количестве, за уходом многих мужчин на сторону. И если мы себе представим работу беременной женщины с раннего утра до поздней ночи в поле, куда она должна дойти иногда 2–3 и более вёрст, работу такую, как огородные работы, косьба, жатьё или, например, полка, прорывка и копка свекловицы, и делать всё это, либо согнувшись под знойными лучами солнца, либо под дождём, не имея при этом другой пищи, кроме хлеба, лука и воды, то всякому станет понятным, что не у всех женщин проходит всё это без тех или других последствий для ребёнка. «Никогда в течение года», говорит протоиерей Гиляровский в своём замечательном труде, «не бывает столько выводов плода, выкидов, мёртворождений, несчастных родов и никогда не рождается столько детей неблагонадёжных к жизни, при самых родах счастливых, как в июле и августе»[16].

Что касается до самого акта родов, то, так как женщина работает до последних моментов, этот акт зачастую происходит вне дома, в поле, в огороде, в лесу, в хлеву, или же роженицу помещают нарочно в баню[17] и там подвергают её различным насилиям, якобы с целью ускорения родов, как то: подвешиванию, встряхиванию, перетягиванию и т.п.[18] и, наконец, после родов женщина часто уже на 3-й — 4-й день встаёт и принимается снова за работу по дому или даже отправляется в поле[19]. Удивительно ли, что при всех подобных условиях здоровье женщины быстро расшатывается, отражаясь ещё более на следующем поколении.