ОТ ЗАКАТА ДО РАССВЕТА

Все имена и события в тексте вымышленные. любое совпадение носит исключительно случайный характер.

Экс-чемпион мира Александр Валерьевич Факов был нрава веселого. Любил очень лежать и курить кальян. Если же пил, то непременно шумел и веселился при этом. Он много играл в турнирах и в настоящий момент находился в Москве и был гостем известного блиц-турнира в Сокольниках.
Подпоручик Базаров был приятелем и собутыльником Факова. Он постоянно ходил в штатском и носил окладистую бородку; он был известен как весьма успешный игрок в покере и на ставках. В их компанию также входили человек с множеством профессий Михаил Самуэлевич и здоровенный черный кот, который мог оборачиваться в нужный момент толстяком в кепке и с ноутбуком. Про кота было только известно, что он был приближенный к некоему тульскому бизнесмену. Все они приятельствовали уже несколько лет.
Был уже вечер, а в Сокольниках еще продолжалась игра. Солнце только что село, и дневная теплота оставалась еще в воздухе. Факов и подпоручик медленно анализировали и курили; толстяк с ноутбуком грыз семечки.
- Сыграем? – раздался чей-то голос.
Вся компания повернула головы. Рядом стояла девушка лет двадцати в очках и невероятно длинной косой.
- Я вообще-то не играю, - с неохотой отозвался экс-чемпион. – но для вас, девушка, возможно сделаю исключение. Какой у вас разряд?
-Я международный мастер. – ответила девушка.
-Ну, мастерам я обычно даю три на пять, но вам сделаю исключение и буду играть две на пять. – затянулся сигаретой экс-чемпион. – ваша ставка?
-250, там видно будет.
-хорошо, - улыбнулся экс-чемпион, расставляя фигуры.
Не прошло и трех минут, как он проиграл первую партию. Потом, еще быстрее – вторую.
-Вот это да! – удивлялся Александр, выпуская клубы дыма. – Тогда предлагаю играть на равных!
Блиц продолжался.
-Как вас зовут? – одарил девушку улыбкой экс-чемпион.
-Елена.
-А вы местная? – спросил подпоручик, потягивая пиво.
-Нет, я из Рязани. – девушка, казалось, была увлечена игрой.
-А теперь живете в Москве?
-Жила, но теперь я живу м-м... в другом месте.
При этих словах девушку как-то передернуло.
Сумерки сгущались, но даже в них острый взгляд наблюдавшего за игрой толстяка заметил синевато-бурые пятна на шее и руках девушки.
-Очень странно! – подумал он. – Аль хворь какая? Не заразится ли Александр Валерьевич?
Наконец напряженный матч кончился и как истинный джентельмен, Александр предложил угостить новую знакомую.
-благодарю вас, мне не хочется. – девушка смотрела на них тусклым взглядом из под очков.
-ну тогда всего наилучшего. – с этими словами экс-чемпион мира встал из-за стола, но неуклюже двигая затекшей за время игры ногой, потерял равновесие и падая, поранил ладонь о торчавший в скамейке гвоздь. Из ранки неожиданно обильно полилась кровь, несколько капель упали на землю.
Глаза Елены оживились и она, как потом утверждал толстяк, издала то ли чавкающий, то ли чмокающий звук. Толстяк внимательно посмотрел на нее, но ее лицо уже вернуло себе прежний безучастный вид.
-Платок возьмите, у меня чистый. – протянул руку подпоручик.   
Пока они перевязывали ладонь Александра, девушка куда-то исчезла. В гостиницу друзья вернулись во втором часу ночи.

За завтраком экс-чемпион поделился с друзьями свежими новостями.
-В общем так, - сообщил Александр друзьям за завтраком. – позвонил мой старый друг Валя Албаков. Я с ним восемь лет не виделся. Предлагает мне сыграть матч с ним по блицу. Это я думаю, затянется надолго, так что к вечеру меня не ждите.
Экс-чемпион  вздрогнул по какому-то безотчетному чувству, которого он сам не мог растолковать себе. Темное предчувствие говорило ему, что ждет его что-то недоброе. Тем не менее он решил поехать.
Валентин ждал экс-чемпиона у Чистых прудов. Он был неожиданно худ. У него были белые, почти седые волосы, но, судя по внешности и общему телосложению, ему было лет сорок. Его серые, неподвижные глаза были глубоко посажены под бледным, выпуклым лбом и венчались длинными, угольно-черными бровями. Нос был большим, с чувственными ноздрями, а губы – тонкими. Широкие руки с долгими, коническими пальцами оканчивались длинными ногтями – у Валентина появились деньги на маникюр, - подумал Александр. Его гибкая поза была сродни позе отдыхающей пантеры; он небрежно развалился на скамейке.

В сумерках Александр не сразу увидел старого приятеля.

-Я здесь, - негромко окликнул его Валентин.

В свете заката Александр смог рассмотреть его лицо и увидел, что все оно покрыто сетью мелких морщин. Он заметил также сильную бледность лица, что указывало на наличие некоторых проблем с кожей. Но самым странным в нем был стиль его одежды.

Одежда Валентина совершенно на нем не смотрелась. Блэйзер, доходивший до подбородка, был удивительно велик, летние брюки странно пузырились. Валентин был в кепке, на его лакированных туфлях виднелась грязь.
Александр сделал вид, что не  заметил этого.

-привет, - он уселся рядом. –как жизнь? Я думал, ты умер давно.

-мало ли что говорят. – буркнул Валентин. – я переехал просто. Тренировал молодых шахматистов на Урале.

-ты? – удивился Александр. –кого ты можешь тренировать? И по какому виду спорта? По литрболу?
-кстати насчет литрбола, -хитро улыбнулся Валентин. – у меня тут с собой есть... на фуршете посвященному матчу Крамника с роботом оторвал...
И вытащив из сумки, он протянул Александру практически непочатую бутылку портвейна „777”.
-о, давай, - оживился экс-чемпион мира. – по нынешней погоде самое то.  Освежает и прямо-таки бодрит.
Александр отказался от предложенного пластикового стаканчика и свернув пробку, лихо приложился к бутылке. Валентин незаметно усмехнулся, когда увидел, что вместе с одним хорошим глотком исчезла треть содержимого бутылки.
-хорош стервец, -облизнул губы Факов. – ну так где мы с тобой будем играть наш матч? да и сколько партий?

-пойдем ко мне, а то здесь уже фигур не видно, - предложил Валентин. –тут не так далеко.
-да, действительно, -согласился экс-чемпион. –что ж, к тебе так к тебе.
Их путь оказался не таким уж и коротким, пройдя пару кварталов, они вошли в подъезд старого пятиэтажного дома. Александр уже занес ногу на лестницу, но Валентин потянул его за рукав и указал на открытую дверь подвала:
-нам туда.
-туда – удивилсся Александр. –ну, Албанец, ты даешь!

Они спустились вниз по ступенькам, Валентин повернул торчавший из стены рубильник, и коридор осветился очень тусклым, дрожащим светом старинных люминесцентных ламп. Они горели через одну, но и их мощности хватало, чтобы различить мрачный, уходящий вниз туннель с металлическим, потемневшим от времени полом и без каких бы то ни было признаков дверей по бокам.
— ты куда меня привел? Что это за подземелья? — спросил Александр.
Он оглядывался, изучая змеящиеся вдоль стен кабели в толстой черной оплетке.
— объект Мосэнерго, — ответил Валентин. — я у них обходчиком работаю.
— Не свисти, — оборвал его Александр. — ты на режимном объекте? С твоими привычками, Валя?
— Мое дело маленькое, я только проверяю. — ответил Валентин, не слушая его. — Мы почти пришли.
Они двинулись вниз по коридору.
Прямой отрезок туннеля тянулся метров на пятьдесят. Затем освещенный участок заканчивался, и коридор резко заворачивал вправо. Их шаги гулко отдавались от обшитых металлом стен. Внутри серого металлического колодца стояла тишина — гнетущая мертвая тишина глухого подземелья. Шипели и потрескивали лампы, гудел пол под ногами двух путников, но все это были лишь робкие попытки поколебать власть тишины, установившуюся здесь с незапамятных времен.
-ты куда меня ведешь? – веселился Александр, прихлебывая на ходу из бутылки. - Прямо в преисподнюю, что ли?
— Стой, — сказал Валентин, когда они дошли до поворота. — мы на месте.
Он открыл неприметную узкую железную дверь в стене и включил свет.
Это было довольно просторное помещение, с низким потолком, изогнутым наподобие свода. Оно было похоже на кладовую. Посередине комнатки стоял стол с клеенчатой шахматной доской, фигурами и часами и пара стульев.
-устраивайся поудобнее, Саша. –глухо сказал Валентин. – мы будем с тобой играть, как говориться, от заката до рассвета.
-почему до рассвета?
-потому что я на рассвете заступаю на утреннюю смену. Так, туалет и умывальник там, - Валентин кивнул головой на занавеску на задней стене. – а допинг здесь. –он показал на скамью у стены, на которой лежало две упаковки пива и несколько пыльных бутылок. приступим? поехали?
-начнем. –экс-чемпион покончив с портвейном, ловко закинул пустую бутылку в корзину и потер руки. –так, по сколько играем? Твоя ставка?
-на интерес будем играть, - пробормотал Валентин. – сыграем, там посмотрим.
Игра началась. Партия шла за партией, запасы спиртного редели, а Александр становился все задумчивее. Время от времени ему казалось, что откуда-то тянет гнилой малярийной сыростью. Время от времени бросая взгляд на Валентина, как-то странно корчившегося на стуле, все время стремящегося натянуть утиный козырек кепки на глаза, – Александр думал только об одном, что же значит все это? Кроме того, полнокровный ранее Валентин был теперь бледен меловой нездоровою бледностью, а в теплом помещении он не снял свой безразмерный блейзер. Если же к этому прибавить появившуюся у Валентина странную манеру присасывать и причмокивать, резкое изменение голоса, ставшего глухим и грубым, вороватость и трусливость в глазах, – можно было смело сказать, что Валя Албаков стал неузнаваем.
Зачем привел его сюда появившийся на горизонте через столько лет старый приятель? И сознание опасности, неизвестной, но грозной опасности, начало томить душу экс-чемпиона.
Что-то еще жгуче беспокоило Александра, но что именно, он не мог понять, как ни напрягал хмельной мозг, сколько ни всматривался в Валентина.

Так продолжалось довольно долгое время, но окончательно сердце Александра упало, когда он услышал, что дверь сзади тихонько открывается. Он вздрогнул и едва не закричал.

Наконец дверь уступила чьим-то усилиям, раскрылась, и в комнатку бесшумно вошла Елена.

-з-здрасте, - пробормотал Александр.

Ответом ему было молчание.

-твоя ученица? – спросил экс-чемпион у Валентина. –хорошо играет.

-мы все друг у друга учимся. - причмокнув, как будто его беспокоил больной зуб, ответил Валентин.
Елена встала позади Александра у дверей и молча безучастно наблюдала за игрой.

На часах экс-чемпиона бибикнул таймер.

Вот и рассвет, - с облегчением выдохнул Александр и вскрыл очередную банку пива. – какой у нас там счет? Плюс шесть в твою? Так сколько я тебе должен?
-все, что у тебя есть. - глухим голосом отозвался Валентин.
-не понял. –Александр уставился на него.
И тут вдруг глаза экс-чемпиона округлились и стали совершенно безумными, и он уставился в спинку стула.

Сзади стула, на полу, лежали две перекрещенные тени, одна погуще и почернее, другая слабая и серая. Отчетливо была видна на полу теневая спинка стула и его широкие ножки, но над спинкою на полу не было теневой головы Валентина, равно как под ножками не было его ног.

«Он не отбрасывает тени!» – отчаянно мысленно вскричал Факов. Его ударила дрожь.

Валентин воровато оглянулся, следуя безумному взору Факова, за спинку стула и понял, что он открыт.

Он поднялся с кресла (то же сделал и экс-чемпион) и отступил от стола на шаг, опрокинув фигуры.

– Догадался, проклятый! Всегда был смышлен, – злобно ухмыльнувшись в лицо экс-чемпиону, проговорил Валентин, неожиданно отпрыгнул от кресла к двери и сделал знак головой. Экс-чемпион отчаянно оглянулся, и увидел, что девушка обнажила клыки и нежно сказала:

- Иди ко мне.

Александр оцепенел. Не было страха, ужаса смерти, только странное оцепенение. Он безвольно шагнул вперед, не сводя с нее взгляда. Он понял, что это были за пятна на ее груди и руках – это были пятна тления.

Вампирша прыгнула на него.

Клыки вонзились, вспарывая тонкую кожу, вырывая из горла экс-чемпиона полустон-полухрип. Вкус ароматной крови опьянял. Елена пила прожорливо, но сделав несколько глотков, ее стошнило.

— Черт возьми! —она сплевывала кровь на пол. —Какая мерзость! Это не кровь, а чистый уксус!
— Дай я попробую! — прошипел Валентин и подскочив, погрузил свои острые как бритва клыки в горло Александру.
Он набрал крови в рот, но не став глотать, сразу выплюнул.
-Этот фрукт так проспиртовался, что его кровь совершенно не пригодна для употребления, - сказал он наконец, вытерев платком губы. – алкоголик, блин.
В кармане лежащего на полу экс-чемпиона зазвонил телефон. Это верный Михаил Самуэлевич решил проведать Александра и заодно поинтерсоваться, дошел ли он до той кондиции, когда уже необходимо такси.
  -Давай уберем его отсюда, - предолжил Валентин, вглядываясь в истекающего кровью и стремительно бледнеющего Факова. – уже шесть и утренняя смена скоро будет здесь.

Мокрая трава приятно охлаждала пышущее жаром тело. Муравей щекотно полз по щеке. Шумно хлопая крыльями, с верхушки дерева сорвалась и пронзительно застрекотала сорока. Другие птицы отвечали ей чириканьем и посвистыванием с верхушек деревьев.

Александр, не поднимая век, с наслаждением внимал звукам пробуждавшейся природы. В голове ликовала, прыгала, вертелась лишь одна мысль: «Жив!.. Жив!.. Жив!..»

Он не хотел шевелиться, желая продлить это ощущение как можно дольше. Только легкое жжение на тыльной стороне ладони вносило в идиллию дискомфорт. Когда же оно стало непереносимым, Факов вынужденно открыл глаза.

Кожа, на которую упал пробившийся сквозь высокую траву тоненький солнечный лучик, дымилась и чернела, вскипая безобразными волдырями. Александр замер, не веря в происходящее.

«Нет!.. Не может быть!.. Я же жив!.. Я слышу!.. Я чувствую!.. Я не хочу!.. Я не желаю превращаться в монстра!!!»

Мучительная, нестерпимая боль раздирала каждую клеточку тела, а человеческую сущность уже корежила, ломала, сметая хлипкие препоны сознания, волна жажды. Жажды жизни. Жажды крови.

Вампир вздрогнул, оскалил клыки, злобно зашипел и в панике стал искать спасительную тень. Не найдя ничего лучшего, он запрыгнул в открытый канализационный люк.

Александр стоял на подоконнике своей питерской квартиры. После возвращения домой в северную столицу он питался теми, кого практически не будут искать, – бездомными, опустившимися, одинокими алкоголиками, сезонными рабочими из дальних республик и прочей подобной публикой. Он тщательно прятал следы и маскировался.

Вампир, одним движением скинув плащ, остался обнаженным. С его телом после принудительной инициации произошли значительные изменения. Если бы не цвет кожи, больше подходящей недельной давности покойнику, он мог с успехом работать стриптизером. Широкие плечи, рельефно прорисованная мускулатура, ни капли лишнего жира; длинные, без единой сединки светлые волосы собраны в хвост на затылке. Худому лицу с ввалившимися щеками придают хищное выражение выглядывающие из-под верхней губы клыки. Глубоко сидящие беспросветные глаза способны в один миг превратить человека в безвольную куклу.

Зазвонил мобильный. Голос с характерным южным акцентом спрашивал экс-чемпиона насчет участия в международном турнире в Баку.

- Я прилетаю после восьми вечера, - сообщил Александр. – нет, встречать меня не надо. Я сам доберусь до гостиницы. Но у меня условие: все мои партии должны начинаться после захода солнца. Прошу учесть пожелания топ-рейтинга турнира.

На другом конце провода повисла пауза. Наконец тот же голос промолвил:

-все сдэлаем, дарагой.

С треском распахнув облупившиеся рамы, Александр разбавил затхлую атмосферу комнаты щедро хлынувшим внутрь свежим ночным воздухом. Отступив на шаг, сделал несколько быстрых вращательных движений руками и на миг исчез. Через секунду гигантская летучая мышь с победным писком стремительно понеслась над пустынными улицами.

Отредактировано кот афромеева (20 мая, 2012г. 23:09:07)

ЭЛЕФАНТ

Все события и персонажи в тексте являются вымышленными. Любое совпадение с реальностью носит исключительно случайный характер.

На работу, в редакцию журнала „Шахматная столица”, надо приходить опрятным и нарядным. Чтоб все подумали, вот гляди ж ты, ведь раздолбай раздолбаем, а ухоженный! И модный. Майка с эмблемой олимпиады в Ханты-Mансийске во всю грудь. Джинсы с выкрутасами, клеш 38 сантиметров и блямба металлическая на поясе, «California» написано. Очки солнцезащитные кругляшами, как у кота Базилио из соответствующей фильмы. В руках пакет глянцевый, на пакете волосатый мужик с гитарой скачет и написано по-ихнему «Mother’s nature son». Это понять несложно — натуральный, значит, маменькин сынок. Соответствует.

Редакция и еще с десяток разных фирм находятся недалеко от РШУ. Все издательские помещения на втором этаже, их двери выходят на внутренний, общий с другими заведениями, круговой балкон-веранду.

Поднявшись на второй этаж, я прохожу сортирный закоулок, сворачиваю в узкий коридорчик, ведущий на балкон, и тут меня ждет обязательное приключение. Дубовая дверь приоткрыта, и из дверной щели посверкивает белком прищуренный глаз. Не нравится мне его выражение, ох, не нравится. Чудится мне чтой-то и мерещится в его помаргивании, зырк-зырк. А тут еще мне в спину из сортирной катакомбы как взвоет, как заклокочет. Прямо бобок какой-то, думаю, только тумана кладбищенского недостает.

Дверь со вздохом отползает. В комнатушке посверкивают уже оба глаза.

- Привет, Димыч! — первым здороваюсь я. — Что новенького? Подготовил свежий материал?

- Здравствуй, здравствуй, если не подшутил, — негромко отвечает бывший провинциальный словотворец.

Голос его меня не радует. Нечасто Дмитрия печатали в столичных изданиях. Да и сумма гонораров оставляла желать лучшего.

Я понимаю, дела у Димы неважнец, живет после переезда в столицу в общаге, зарплата три копейки, материалы не берут. Только в «Черно-белом анархисте» кое-что подпечатывают и все, про «64» и не мечтай.

- О чем материал, спрашиваю? — по-прежнему бодряком-весельчаком продолжаю я. — Командные чемпионаты страны?

- В гробу я их видал, — морщится Дмитрий. — Обзор дебютных новинок чемпионата Европы. За это больше платят. — Последние слова он произносит дрогнувшим голосом, с эдаким нажимом, дескать, я не только гроссмейстер - журналист, но и сильный теоретик!

- Эх, Дима-Дима, — вздыхаю доверительно я. — Какие на хер дебюты, чего ты гудишь! Что я, твоих дебютов не видал? 1.а3 да 1.b3. Ты вот попробуй, ради эксперимента, донести эту свою продукцию непосредственно в массы. Поставь физиологический опыт.

Дмитрий настораживается, прищуривает глаз, потом второй. Но любопытство сильней неприязни.

- Какой опыт? — с хитрецой интересуется он.

- Находишь в базе партии какого-нибудь популярного современного гроссмейстера. Комментируешь их, разбираешь по дебютам. И в печать. Анализ с „Гудини”, по полной программе. Украшаешь, прихорашиваешь, наводишь блеск и глянец. Главное в эксперименте — легион любителей шахмат. Ждущий от шахматной печати, по неведению, всяческих радостных и светлых откровений. Далее отдаем матриал Алику, и я договариваюсь. Навру ему чего-нибудь, это моя забота. И материал печатается в журнале. Или отдельно издаешь, как тебе удобно. Вот они, денежки!

- А чье творчество взять-то? — щурится Дмитрий и чешет свою пышную шевелюру.

- Вопрос законный, — великодушно признаю я. — про Свенсона уже написали. Возьмем Гирю. Для чистоты эксперимента.

- Я с его творчеством плохо знаком, — поразмыслив, заявляет Дмитрий. — И времени много потребует.

- Ага, забоялся! — подначиваю я.

– Сигарету дашь? — переводит разговор на деловые рельсы Дмитрий. Собственно, за этим он меня и караулит каждую пятницу. У издательских он стрелять курево стесняется, поскольку курит тайно, особливо от всех. И чего суетится, непонятно.

А в редакции и так все относятся к нашему страдальцу или с деликатной брезгливостью, или с замаскированным неуклюжим состраданием. Девчонки-корреспондентки шаурму специально ему прикупают, подкармливают. Хотя Дмитрию везде кошечки-собачки мерещятся. А может, и вправду их ловят на шаурму, кто же проверит!

Но я тоже не лыком щит энд меч, как говорят мерикосы. Поэтому на вполне ожидаемую табачную просьбу имеется у меня дежурная пачка «Мальборо». Дмитрий берет сигареты, глядя озабоченно за мою спину.

- Премного благодарен! — бурчит он и, ковыряя целлофан сигаретной пачки, неожиданно спрашивает.

- Куда деньги потратишь?

- Какие деньги, ты о чем? — недоумеваю я.

- Че придуриваешься?! Материалы твои в сборник партий олимпиады пошли?

- Вроде того.

- У тебя там, считай, половина книжки. Это больше четырех авторских листов. Я ведомость видел, выходит восемьсот евриков чистыми. В кабак небось пойдешь? Дискотеки-дрискотеки? — Голос подрагивает, в нем слышны завистливые нотки.

- Это добрая новость! Сумма, понятно, хорошая. Да и не думал я как-то про гонорар, — отвечаю я.

Я тоже закуриваю, как бы задумываюсь. На самом деле, я про эти деньги уже давно знал. И прожектов по их утилизации напридумывалось мне не меньше дюжины.

- Я, наверно, в Биль полечу, — говорю я. — Весьма это актуально. Буду штурмовать гроссмейстерскую норму. Ты как, одобряешь такое капиталовложение?

- А почему именно в Биль? — спрашивает Дмитрий, он заинтригован.

- В этом году с нашей компанией полетят сестры Косенковы, ядреные секстелки. Меня при их виде трясет всего.— Вздыхаю, озабоченность на лице показываю. — Дело это, как ты понимаешь, расходное — билеты, гостиница. Но я так считаю, что понты дороже. Дороже понты, нет?

Дмитрий от моего откровения впадает в ступор. Даже «Мальборина» у него гаснет от расстройства, залипнув в углу рта.

- У тебя одни понты на уме, да сестры твои, проститутки! — От обиды на этот паскудный мир у него начинают дрожать руки. Какой же он нервный все-таки, жуть. Как бы с ним от дебютных анализов кондратий не случился. Нельзя же вот так всерьез! Кругом люди вертикаль власти достраивают, нанотехнологии…

По веранде кто-то цокает каблуками, гремит посудой. Начинается обеденный перерыв, надо жить дальше, время не ждет. А время, как известно, деньги.

- Ладно, Дмитрий Батькович, пошел я. Пока! — Я хлопаю Дмитрия по спине, он морщится.

- Как ты говоришь, Гиря? Это бутанец этот? — спрашивает меня в спину Дмитрий.

- Ага, бутанец. В Бельгии сейчас живет с родителями. Записать фамилию?

- Не надо, я запомню.

Я пожал плечами и пошел гулять.

А потом случилась история. Дойдя в некую беззаботную пятницу до завхозной двери, я увидел, что она закрыта, а из-за нее доносится невнятное бормотание, перемежаемое не то всхлипами, не то вскриками. Прислонившись плечом к дверному косяку, стоял известный гроссмейстер Валерий Циолковский, двукратный чемпион страны, игравший в это время в турнире ветеранов в столице.

И вот этот замечательный шахматист подпирает дверь в каморку. Лицо его печально. В одной руке, на отлете, воскуряется сигарета «Кэмел». В другой — чайный стакан в ж\д подстаканнике с паровозом, несущимся за своим хвостом по кругу. Что за чай в этом стакане, нам хорошо известно, выдержанный такой чай, «Ахтамар». Я как-то хлебнул из любопытства. Хорош, едрена корень. И говорит Валерий Валерьянович следующие речи.

- Перестань, Дима! Не стоит это все ни одного выеденного яйца. (Глоток. Затяжка.) Забудь! По всем параметрам он алкаш. Пропиты мозги. Взятки с него — гладки. Как с куста. (Затяжка. Глоток).

В ответ из-за двери доносится не то поскуливание, не то похрюкиванье. Уважаемый гроссмейстер показывает мне, дирижируя стаканом и папиросой, чтобы я не вякал и втихую валил подальше. Интрига! Загадка!

Форс-мажор!

После осторожных расспросов, под страшным секретом, о происшествии мне рассказывает наш корреспондент Анна Бурнашова.

Случилась же вот какая конфузия, перешедшая в трагедию служебного разряда. Пришел к Дмитрию с рабочим визитом товарищ по цеху журналистов, известный забулдыга Альберт по кличке старик Лимонин, известный своей привязанностью к огненной воде в любых количествах и консистенциях и задиристый нрав. Какой-то они с Дмитрием альманах на пару сварганили, для шахматистов - разрядников. То ли «Атака на короля», то ли «Контратака», не помню. Лимон пришел, они закрылись, бу-бу-бу, обсуждают текущие вопросы. И тут Дмитрия требуют к исполнению непосредственных служебных обязанностей, что-то там привезли из типографии. Дмитрий удаляется и отсутствует полчаса, оставив старика Лимонина в конуре. Тот от безделья, а может и в корыстных целях, инспектирует ящики рабочего стола Дмитрия. Где, по идее, кроме дохлых тараканов и просроченной аскорбиновой кислоты, вряд ли что найдешь. Ан нет, случилось. В нижнем ящике лежали бутыли жидкости для мытья стекол „Элефант”. Имевший болезненную тягу к чистоте, Дмитрий в тот день закупился впрок «Элефантом». И Альберт, даром что забулдыга забулдыгой, а процентаж спирта в бутылках на этикетках разглядел. Цифра была убедительная, и Альберт сломался, соблазнился. Я думаю, неважно себя чувствовал, хотел обрести физическое равновесие.

Так бывает, я в курсе.

И хряпанул старик Лимонин все 4 бутылки.

А чего там пить, они же по 0,25 каждая.

Но доза оказалась сногсшибательной. В буквальном смысле.

И когда Дмитрий вернулся после отправления служебных обязанностей, увидел он непотребную картину.

По радио крутили Майкла Джексона. Исполнялась небезызвестная песня «Bad». Залихватская песня, зовущая к победам и свершениям. В соединении с животворным действием спирта она, видимо, и сподвигла Лимонина на бесчинство. Рукописи, составлявшие основу будущего обзора творчества талантливого бутанского юноши, шевелились сугробчиками на грязном полу, а по ним, пытаясь топотать в такт музыке, исполнял лезгинку старик Лимонин. Пустые бутылки были тоже раскиданы по полу, а само снадобье, имеющее в составе помимо спирта еще и краситель, оставило на лице танцора зеленые потеки. Боевая раскраска, эх-ма!

Итак, в служебном помещении редакции журнала „Шахматная столица” происходил пьяный дебош. В рабочее время и с элементами вредительства.

Было похоже, что это был акт бессознательного диссидентства. Ведь не случайно же старик Лимонин подпевал не всем словам песни, а только строчкам «Ай эм бэд», испуская дикие вопли. Кого ж за такое по головке погладят?

Дмитрий, осознав масштабы бесчинства и возможные его последствия, заметался по комнатке, то хватаясь за бумаги, то пиная бузотера ногой в уязвимые места, то бросая в магнитофон попадающимися ему под ноги бутылки. Без толку, магнитофон и Лимонин продолжали голосить, бумаги выпархивали из трясущихся рук и разлетались веером.

Здесь и свидетели подоспели на шум. Это были корреспондентки, Маша Черных и Анна Бурнашова, прогуливающиеся по балкону.

- Блин! — сказали они дуэтом, синхронно прикрыли раскрытые рты платочками, которыми они обмахивались в ходе прогулки, и захлопали накладными ресницами. Тут песня закончилась и дикторша объявила: «Когда экипаж рыболовецкого сейнера «Мичман Крохин» покидает родной причал, провожать моряков в рейс приходит и пенсионер Виктор Павлович Бирюков. Сколько раз он сам вот так же стоял на капитанском мостике, когда…». Дикторша поперхнулась и замолкла. С криком „А у меня всегда стоит!” старик Лимонин шагнул к выходу, наступил на пустую бутылку, шаркнул ногой, взмахнул руками и грохнулся оземь, крепко приложившись непутевой башкой к железному шкафу. От удара дверцы шкафа распахнулись. В шкафу хранилось всякое барахло, в том числе бланки партий матча на первентство мира между Ботвинником и Петросяном. Аня с Машей степенно, вполголоса, взвизгнули. Дмитрий зарычал на них, потом на коллегу, перехватил последнего поперек туловища и, проявив неожиданную сноровку и силу, при том, что старик Лимонин весил под сто килограмм, впихнул безобразника в шкаф. Щелкнул ключ, Дмитрий помахал им перед носами обалдевших девушек, выключил свет, выскочил из комнатки и был таков. Не успели девицы умчаться рассказывать всем по секрету о чрезвычайном происшествии, магнитофон зашумел снова. «Владимирский централ, ветер северный», — пел Михаил Круг. «Питер, север!», — откликнулся из шкафа Альберт. Происшествие начало тем самым приобретать несколько опереточную окраску. Через несколько минут у поющего шкафа клубилась толпа служивого народа. Куда умчался Дмитрий, заточивший в ржавую темницу старика Лимонина, стало известно чуть позже, когда «Час шансона» закончился, начались песни с фестиваля «Беловежская пуща», а заключенный стал скребстись в железо, постанывать и проситься в сортир по маленькому вопросу. Как выяснилось из анонимного телефонного звонка, наш талантливый журналист домчался до здания федерации  и организовал экспедицию в издательство по освидетельствованию дебоша и нанесения фармацевтического оскорбления посредством злоупотребления внутрь.

Увы, увы, справедливость восторжествовать не успела. Когда предвкушающие скандалище чиновники федерации прибыли в издательство, поле битвы было зачищено. Завхоз Толя откупорил железный шкаф в два отжима, старик Лимонин с позором убег, комнатку прибрали сердобольные Анна и Мария, а главред Алик Кушель распорядился всем цыц и ни гу-гу. Благо шахматное начальство по случаю пятницы и обеденного перерыва на службу забило и умотало на Клязьму шашлычничать и конъячничать. И было решено не пятнать несуразицей репутацию популярного издания.

Кому он нужен, сор из избы, бревно в своем глазу?! Курам на смех, с глаз долой, из сердца вон. Придурков много, а репутация одна. Одна на всех, мы за ценой не дешевим. И так вся шахтусовка ухохочется под завязку. Шахрунет взорвется.

Когда Дмитрий понял, что возмездия не будет, с ним случился нервический припадок. Задраившись в своей комнатушку, он предался горю. Вот здесь я и пришел. Как всегда, пропустив самое интересное.

ПАДЕНИЕ

Все события и персонажи в тексте являются вымышленными. Любое совпадение с реальностью носит исключительно случайный характер.

В безымянном переулочке провинциального города Энска имелся подвальчик. Без вывески. Потому что среди местного шахматного люда в рекламе подвальчик не нуждался.

Обретался там небритый местный деятель шахматного цеха, до неестественности похожий на битла. Битла звали Леонид.

По стенам подвала при всем том была развешана не паутина, а диски с шахматной продукцией. И единственным в Энске представителем этого промысла был наш Леня, который переписывал с диска на пустышку любому владельцу пятисот рублей любой выкидыш Чессбэйса. И куда было деваться нам, алчущим шахматных знаний?!

Так как я в то время регулярно жил в Энске и участвовал в местных турнирах, мне открылся фантомный мир шахматных пристрастий аборигенов.

Этот мир стоял на нескольких столпах, основными из которых были Чессбэйс и Чессассистант.

Главным китом был „Фритц” с „Рыбкой”. Если ты был не просто шахматист, а профессионал, то тебе полагалось всенепременно иметь программу „Рыбка”, причем нескольких видов. Чем больше, тем лучше. Особенно ее обожал культовый шахматный журналист Илья Симферопольский. В отсутствие положенной проги любая оболочка, хоть „Фриц”, хоть „Шредер”, теряла культовый статус и превращалась в никому не интересную мишуру.

Вторым китом была база „Чессассистант” плюс „Рыбка Аквариум”. Эта продукция вообще имела статус народной марки. Многие местные шахматные матадоры оттачивали вместе с ней свое мастерство.

Третий кит был, как и первый, заморской выделки. Это была программа «Гудини». Но если Рыбка был китом безоговорочным, всем китам кит, то кит по кличке «Гудини» подразумевал некий нонконформистский вызов. «Гудини» обозначал принадлежность владельца к касте титульных шахматистов.

Основным поставщиком этой и подобной продукции и был подвальный битл Леонид.

Постоянным гостем владений Леонида был недавно переехавший в наш город молодой бурятский гроссмейстер Онан Гюсиров. И это была образцовая противоположность Леониду. В отличие от обросшего подвального сидельца, Онан был безукоризненно выбрит и пах тройным одеколоном. Мы испытывали к нему некую антропологическую, что ли, привязанность за его беспредельную доверчивость. Античной глубины и шекспировского масштаба. Так, наверно, серпентологи нежно относятся к каким-нибудь видам особо редких гадюк. Так, в одно время мы вместе с нашим методистом Михаилом Самуэлевичем убедили Онана, что он безоговорочно похож на Децла и Диму Билана в одном лице. В чем, кстати, была доля правды. И посему ему всенепременно надобно носить дреды, обтягивающие джинсы дудочкой и повиливать при ходьбе задницей. Достаточно, замечу, габаритной для его неполных 170 сантиметров роста. Онан повелся с ходу, внес необходимые поправки в собственный имидж и веселил весь город недели две. Пока из диких бурятских степей не явилась сельская гюсировская родня и не навставляла ему звездюлей. Дикий народ, что с них возьмешь, не секут фишку. Голову обрили, штаны сменили.

И вот однажды, в благостное майское утро Онан зашел в ленькин подвальчик. Было пустынно, клиенты обычно начинали тусоваться после обеда, когда заканчивались занятия в школах, институтах и прочих учебных заведениях. Леонид занимался любимым делом, копался в базе „Чессассистант”. А я скромно сидел в углу и дожидался, пока закачается 132-й информатор в Чессбэйсовском формате. Гюсиров приступил к делу без предисловий.

- Что нового есть?

— Мегабаза 2013. Фирма. Вышла месяц назад. Запечатанный. 50 евро. — На прилавок был положен поблескивающий девственным целлофаном диск.

Онан взял диск, рассмотрел обложку и внимательно изучил целлофановый шов.

— Целяк? — прищурился он со значением.

Леонид не посчитал нужным вступать в обсуждение очевидного.

— Да я и сам вижу, что целяк, — пошел на попятную наш мудрый стратег. — Партии переписочников тоже есть?

— Мне эта база представляется наиболее полной на сегодняшний день. Включены как партии заочников, так и партии, сыгранные в игровых зонах. Что же до дебютных книг…— здесь Леонид вздохнул, — …кто-то всегда работает на опережение.

Последняя фраза была Гюсировым частично осмыслена. И прозвучала для него как руководство к действию.

— Короче, все понятно без лишних слов. Сороковник даю, больше нет, — соврал он и дружелюбно улыбнулся, показав Леониду, что чистка зубов и походы к стоматологу не являются в его жизни делами первой необходимости. Я потом частенько видел такую улыбку в дешевых голливудских фильмах про вампиров. Сладенькая такая, секунд на пять, перед самым укусом. – Понимаю, женщины ныне стоят немалых денег. – хитро добавил он.

А с противоположным полом у Леонида произошло вот что.

Предыдущим летом, на сборах мужской и женской сборной команд, который проходил перед командным чемпионатом мира, Леонид, большой удалец по женской части (отсюда и усы и длинные волосы а-ля Джордж Харрисон), затеял рискованный во всех отношениях шахматный роман с барышней Натальей.

Фамилию барышни мы утаим. Была она в то время международным гроссмейстером среди женщин и международным мастером среди мужчин и энергично штурмовала отметку 2500. То есть гроссмейстерскую высоту.
В сборной она была уже много лет.

Семья Натальи отличалась очень строгими правилами. Дело дошло до скандала. Отец Натальи, Анатолий Алексеевич, пригрозил кавалеру приведением к „общему гендерному знаменателю”,  что означало кастрацию садовыми ножницами типа секатор. Поэтому, когда Леня под разбор критических позиций Челябинского варианта добрался до НЗ (неприкосновенный запас) Натальи, он встал, выражаясь романтически, над пропастью во ржи.

Я не шучу.

Стерилизационно-опасная связь продолжилась и в Энске, по возвращении со сборов. Здесь, правда, Лене с Наташей пришлось многократно усилить тайные хитрости по сокрытии блуда. После дискомфортных использований чердаков, кустов на Парковой аллее, скамеек сквера при заводе «Металлург», а также подтрибунных помещений стадиона «Спартак», где в самый решительный момент непременно появлялись или подростки, или бродячее собачье, или безобидный пролетарий, алчущий в покое выпить вина типа «Волжское крепленое», Леня стал практиковать один из самых древних, дерзких и декамеронистых методов коварных совратителей.

Вы верно угадали — он затеял лазить в окошко.

Летом Наталья, совсем как Красная Шапочка, оставалась летом на попечении бабули на даче. Которая, в отличие от Серого Волка, была глуха и подслеповата. Правда, избыточных размеров уши, нос и пара-тройка зубов имелись.

И еще бабушка обожала дефицитный циклодол. Грызла его, как семечки.

И вот однажды!..

И вот в одну тревожную летнюю ночь, когда неожиданная гроза способствовала сокрытию блуда как никогда, Леня проник сквозь заветное окошко в опочивальню Натальи и стал нашаривать в кромешной тьме закипающее в нетерпении раскаленное девичье лоно. Поскольку Леня был в легком подпитии, поиски несколько затянулись. Несмотря на призывные Наташкины попискиванья и пошкребыванья.

И тут, уважаемые, как и положено в полновесной романтической рассказке, грянул гром.

Натурально. Во дворе, как я уже упоминал, неистовствовало. Лето, знаете ли, всякие циклоны и антициклоны шлындрают. После грома, от которого подмокшая Наталья подмокла окончательно, над городом полыхнула молния. И комната на секунду-другую осветилась мертвым флюорисцентом, и … Леонид потом признавался, что если бы он был трезвый, он бы от ужаса или заматерился, или хотя бы сотворил молитву с крестным знамением. А так он только звучно пустил злого духа. (Представляете смятение Натальи?! Гром, молния и в довесок такое!) И на него, вроде как из зеркала, высветилось его отражение. Но в сильно искаженном виде. Вместо длинных локонов он увидел гладкие длинные волосы с пробором. Глаза, глядевшие на него, были не пьяненькие и маслянистые, а выпученные и с выражением шизофренического любопытства, как у какой-нибудь диковинной жабы, посаженной в стеклянную банку с толстыми стенками. Наш ходок пришел в нервическое расстройство, поскольку решил, что он столкнулся у постели любимой с неизвестным соперником.

Но нам-то доподлинно известно, как прозаичны все чудеса на самом деле. Вот и это чудо дьявольской трансформации разъяснилось в три секунды, после зажжения перепуганной девицей прикроватного ночника.

Оказалось, что за время, прошедшее с предыдущего ленькиного набега на кустистые рощи Натальи, она привезла настенный календарь, подаренный ей спонсорами. На календаре были изображены ведущие шахматисты современности. Календарь был водружен на стену впритык к наташкиному ложу.

Тут Леня на него и наткнулся. А там — Веселин Топалов собственной персоной.

Разобравшись с кошмаром, а потом и с возлюбленной, наш ночной налетчик календарный лист с фотографией мэтра безжалостно из календаря изъял. Для идентификации. А затем использовал его для обложки самопальной подборки партий чемпиона мира ФИДЕ, котрые он продавал в том же подвале.

-Дурак. –сказал Леонид, когда за Гюсировым захлопнулась входная дверь.

-Почему? – я поднял голову

-так сейчас год-то какой? 2012. A база 2013. Cечешь?

-так что ты ему всучил?

-да с торрента скачал. Туда какие-то умники запихнули все подряд. Пусть мальчик разбирается. – подмигнул мне Леонид.

К подпоручику Базарову Онан ходил, как на работу. Потому что одним из обязательных пунктов превращения сельского джигита в городского крутого парня являлось приобщение к покеру и ставкам. А кто лучше Базарова сечет в этом деле? Вопрос снимается как риторический.

Едва Онан появился на пороге, как подпоручик обрадованно возопил:

— Салам алейкум, Онанчик! Как дела?

— Отлично! — потупился Гюсиров, несколько смущенный пафосом подпоручика.

— У меня к тебе подарок. Решил тебе подарить подарок. Настроение такое, — Базаров заговорщески подмигнул юноше.

Онан насторожился. Все подарки, которые ему делали в нашем гостеприимном городе, приносили ему немало хлопот. Взять хотя бы ту полосатую палочку, которой нужно было приветствовать работников ГИБДД, стуча ею по капоту милицейской машины.

— Подарок потрясный. Запечатаный новый диск с пятимиллионной базой партий. Самый модный сейчас в мире. В городе больше ни у кого нет. И всего за полтинник. В евриках.

-Ты что мне втираешь? У меня есть уже. В подвале у Леньки купил. – рассердился Онан.

-покажи! – не растерялся Базаров.

Гюсиров достал диск.

-так это у тебя первая часть, - моментально нашелся Базаров. Опыта подобных сделок было ему не занимать. – а здесь вторая. А одна часть без другой просто не загрузится. Ты имей в виду, это эксклюзивнейший товар. Самая большая база партий в мире. Больше пяти миллионов. Там даже есть партии, сыгранные в игровых зонах, в том числе сыгранные твоим духовным гуру Крестом в игровой зоне портала Всемирного Совета Игроков под псевдонимом „Вибратор Костенюк”.

- У меня сейчас денег нет. – замялся Онан. – истратил на это. – он показал на первый диск.

-Карта есть?

-Конечно.

-Ну так деньги сними. Банкомат за углом. Я подожду. –улыбнулся Базаров.

Через десять минут Гюсиров стал обладателем двух эксклюзивнейших дисков с пятимилинной базой партий Мега 2013. От подобной добычи у него даже выступили слезы.

— Только одно условие. – затянулся сигаретой Базаров. - Никто ничего не видел и не слышал. Особенно Ленька. Давай, вали, о, счастливчик!

Счастливый Онан положил во внутренний карман пиджака сверкающее чудо и повернулся на выход.

Когда Гюсиров ушел, подпоручик довольно потер руки. Под видом второй части эксклюзивнейшей мегабазы доверчивому буряту была всучена пиратская копия Чессбэйсовской „девятки”, да еще испаноязычная версия. Дело в том, что накануне подпоручик успешно проиграл последние деньги, ставя на Радванску с Квитовой на „Роллан Гаррос”, а зарплата ожидалась только в пятницу. Поэтому появление простодушного Онана подсказало подпоручику решение, как улучшить свои финансовые дела.

Человеческая доброта переполнила юношу до краев, и он решил ею поделиться. И позвонил нам. И сказал про диски. И Михаил Самуэлевич пригласил его к себе.

К тому времени я уже как раз сидел с Михаилом Самуэлевичем на кухне его квартиры на Приморской. Мы пили кофе, обсуждали новости шахматного мира и предвкушали появление дароносца. Вдруг из прихожей потянуло пластмассовой гарью.

— Проводка? — нервно вскинулся Миша и метнулся к входным дверям. Через несколько секунд он на цыпочках вернулся на кухню, поманил меня за собой и, выйдя на лестничную площадку, показал мне вниз. На площадке первого этажа сидел на корточках Онан и жег маленький костерчик из щепочек дисков и пластиковых обломков.

— Что случилось, Онанчик? — участливо спросил Михаил Самуэлевич.

— Беда пришла, Миша. — Многострадальный закурил сигарету «Кэмел» и подбросил в костерчик еще кусочек. — Грохнулась наша Мегабаза. Разбилась на хер. Дважды. И первый, и второй диски. Заходил я в подъезд и грохнулся на банановой кожуре. Как в мультфильме. И они вдребезги. А я их даже не посмотрел. Они, вообще, нормальные, базы эти? Ленька с Базарычем сказали, что нормальные.

— Много они понимают! Так себе, ничего особенного. Поднимайся лучше к нам, кофе попьем с коньком.

— Не, я коньяк не пью, от него башка звенит. Если б пивка, это да. „Балтики”.

И глаза Онана снова засветились мечтою. Причем — вполне доступной.

До бара «Фрегат» рукой подать, а там сортов пива — завались. И рублики заветные, вот они, в кармане. Среди прочей мелочи. А из мелочей, как всем известно, складывается даже общая мироздательная картина. О!

P.S. А закачали мы новую базу или нет - я вам не скажу. Да это не так уж и важно.

Зато фамилия Онана в последнее время на слуху. Товарищ уже на подходе к первой сборной. А знания у него уже сейчас просто колоссальные.

Отредактировано кот афромеева (22 сентября, 2012г. 01:55:23)

ВАЗА

Все события и персонажи в тексте являются вымышленными. Любое совпадение с реальностью носит исключительно случайный характер.

Посвящается Валерию Сегалю

...Итак, дело дошло до финала соревнований претендентов. Как всегда, начался обмен телеграммами, приезжал к нам Макс Эйве, велись переговоры, и постепенно картина начала проясняться. Было совершенно ясно, что ни в СССР, ни в США матч не состоится. Два других предложения исходили от Югославии и Аргентины.

Я очень люблю играть в Югославии, где бывал много раз (в 1954 году с Давидом Бронштейном мы стали первыми советскими шахматистами, которые после длительного перерыва посетили эту страну).

Но так уж получалось, что по-настоящему удачно я в Югославии никогда не выступал — и в годы своей молодости, и в годы, так сказать, своего расцвета, и когда был чемпионом мира — выше третьего места за многолетнюю практику в Югославии не поднимался. Естественно, я опасался, что все там будет мне напоминать о неудачах. Пришлось от Югославии отказаться.

Фактически оставалась только Аргентина. А ехать туда на такой ответственный матч мне тоже не хотелось, потому что это — Западное полушарие, южный континент, время там весеннее, влажно, жарко... Однако выбора-то вроде бы и не было. Правда, поговаривали о том, что французская и греческая федерации тоже готовы предложить свои услуги. Но оказалось, что это только слухи.

Когда переговоры пришли к такому положению, что решение должен был принимать конгресс ФИДЕ, вдруг совершенно неожиданно в редакцию еже­недельника «64» пришла телеграмма из Греции. Нас с Шифером приглашали туда играть матч на весьма заманчивых условиях...

По приглашению местной шахматной федерации Тигран Акопович Вартанян прибыл в Грецию лично вместе со своими секундантами Юрием Фейербахом и Алексеем Суэцовым для ведения переговоров  и обсуждения деталей организации предстоящего матча. Поездку оплачивала греческая сторона.

Вскоре выяснилось, что споносором и фактически организатором матча собирается стать известный местный миллиардер Аристотель Макропулос.

На приеме в греческой шахматной федерации в честь предстоящего матча было сказано много лестных слов Тиграну Акоповичу, что
они рады сделать великому и замечательному шахматисту приятное, услужить, одарить, устроить, расстелиться под ноги, не ударить в грязь лицом, и прочие цветастые замысловатые изъявления.

Тигран Акопович Вартанян, в свою очередь, был в быту человек скромный, достойно несущий свое величие и славу. Принимали его по высшему разряду, и желать он мог только птичьего молока. Но молока он не употреблял, любимым его напитком был, напротив, коньяк "Арарат". Поэтому он развел руками, поблагодарил хозяев, подумал, и, в порядке ответной любезности на комплименты своему несравненному гению отвечал, что Греция, в которой он имеет честь находиться, вполне достойна принять матч такого уровня. И никаких таких возражений у него, восхищенного баснословным греческим гостеприимством, нету и быть не может; он будет очень рад встретиться и лично познакомиться с мэтром Аристотелем Макропулосом, дабы обсудить все детали будущего матча.

На следующий день в полдень в гостиничном номере экс-чемпиона раздался стук в дверь.

-я секретарь господина Макропулоса. Мэтр примет вас завтра в три часа на своей вилле, – отчеканил высокий брюнет средних лет. - но только одного.

-Разве я поеду один? Со мной еще мои помощники, переводчик. – удивился Тигран Акопович. – Я думал, мы так сказать коллегиально обсудим организацию данного мероприятия.

При этом заявлении секретарь слегка изменился в лице и замялся. С его слов выяснилось, что господин Макропулос несколько эксцентричен и просьба уважаемого господина Вартаняна невыполнима... Более всего она невыполнима по той простой причине, что господин Макропулос желает провести встречу с уважаемым чемпионом тет-а-тет, без посторонних лиц, а переводчик будет предоставлен.

-Могу я связаться с вашей федерацией? – уклончиво начал экс-чемпион мира.

Потрясенный до потери пульса президент греческой шахматной федерации дал понять Вартаняну, что слава Тиграна Акоповича превзошла уже вовсе все мыслимые и немыслимые пределы, если сам мэтр Макропулос, который способен послать куда подальше любого президента - просто так, под настроение и для скандальной саморекламы, - так высоко ценит Вартаняна.

Назавтра без пяти минут три лимузин правительственного класса привез Вартаняна с тренерами к воротам шикарной виллы Макропулоса, выполненной в английском стиле, с башенками, шпилями, зубцами и флажками. Привратник и охранник в ослепительных ливреях распахнули ворота и сообщили, что хозяин уже ждет, и его пожелание - провести встречу на интимном, семейном, можно сказать, уровне, а личный переводчик Макропулоса уже ждет на вилле. Машина тоже не нужна, потому что господин Макропулос распорядился отвезти почетного гостя после встречи обратно на своей машине. Который тут из вас господин Вартанян? Сделайте честь, прошу, проходите. Нет-нет, остальных принимать не приказано.

Фейербах пожал плечами, а вот Суэцов, было видно, расстроился.

Они пожали Тиграну руку, пожелали хорошо провести время и уехали. А Тиграна Акоповича уже сопровождали по мраморной аллее в замок. На крыльце ему отвешивает поклон уже просто какой-то церемониймейстер королевского двора, и Вартанян начинает сомневаться: правильно ли он одет, может быть, уместнее было бы явиться в смокинге... но его же об этом не предупреждали, да и время дневное, встреча неофициальная... да он и сам, в конце концов, великий человек! чего уж там...
Церемониймейстер приглашает его в роскошный приемный зал - белая лепка, наборной паркет и зеркала, - предлагает садиться и вещает по-гречески, что господин Макропулос сейчас выйдет вот из этой двери. В этот самый миг старинные часы на стене бьют три удара, церемониймейстер кланяется и исчезает, закрыв за собой двери.

И Вартанян остался в зале один. Он устроился поудобнее на каком-то роскошном диване, не иначе ручной работы, перед ним стоял мозаичный столик, и на этом столике были изящно расположены блюда армянской кухни – бозбаш, колбаски, шашлык, а самое главное – толма в виноградных листьях. Из напитков можно было видеть армянский коньяк и метаксу, местные вина. Фрукты высились горой. Проходит минута, и другая. Будучи проинформирован, что пунктуальность в Греции непринята ни на каком уровне, Вартанян оживленно осматривался по сторонам, приглаживал волосы и поправлял галстук. Очевидно, переводчик тоже сейчас будет. Тигран Акопович вспоминал заготовленные комплименты и выученные вступительные фразы.

В десять минут четвертого он полагает, что, в общем, с секунды на секунду Макропулос уже зайдет, и прислушивается к шагам. В четверть четвертого садится поудобнее и наливает себе рюмку коньяка и выпивает. Закусывает апельсином и закидывает ногу на ногу. В двадцать минут четвертого он начинает слегка раздражаться - какого лешего, в самом деле... сам же назначил на три часа! - наливает себе еще рюмку коньяка и выпивает. В половине четвертого он принимается за шашлык и запивает его бокалом вина. Толма стынет!

Налицо все-таки нарушение этикета. Хамство-с! Что он, мальчик? Он встает, расстегивает пиджак, растягивает узел галстука, сует руки в карманы, и начинает расхаживать по залу. Выглядывает на балкон. А часы исправно отзванивают четверти, и в три четверти четвертого Вартаняну эта встреча окончательно перестает нравиться. Он трогает ручку двери, из которой должен выйти Макропулос - может, помощник залы перепутал? - но дверь заперта. И Вартанян решает: ждет до четырех - и уходит к черту. Что ж это за безобразие... это уже унижение! Ровно в четыре он хлопает себя ладонью по колену, опрокидывает на посошок рюмочку "Метаксы" и твердо ступает к двери. Но оказывается, что эта дверь, в которую он входил, тоже не хочет открываться. Вартанян удивляется, крутит ручку, пожимает плечами. Он пробует по очереди все двери в этом дворцовом покое - и все они заперты! Он в растерянности и злобе дергает, толкает, - закрыли! Тогда он для улучшения умственной деятельности осаживает еще коньячку, ругается вслух, плюет на пол, сдирает галстук и запихивает в карман... Он ищет звонок или телефон - позвонить помощнику или кому там. Никаких признаков сигнализации. Может, с Макропулосом что-нибудь случилось? Может, он не приехал? Но ведь - пригласили, уверили... Сумасшествие! А жрать уже, между прочим, охота! Экс-чемпион всегда считался гурманом, эти удовольствия насчет пожрать он любит, а время обеденное: причем он специально заранее не ел, чтоб оставить место для обеда с Макропулосом - по всему обед-то должен быть, нет? Присаживается обратно к столику, налегает на толму, жует колбаски, хлебает супчик, запивает все это кислым вином...

- Они не умеют готовить толма. – пронеслось у него в голове.

Схватило живот у Тиграна Акоповича. В туалет хочется – сил нет. А двери заперты!!! Никакие этикеты и правила хорошего тона уже неуместны, он стучит вовсе двери, сначала застенчиво, а дальше - просто грохочет ногами: никакого ответа. Тогда пытается отворить окна - или покричать, или уж... того... выбегает на балкон, кричит- никого нет, как будто вымерли все. Вартанян начинает бегать на своих коротких ножках по залу и материться с возрастающим напором. И к пяти часам всякое терпение его иссякает, и он решает для себя - вот ровно в пять, а там будь что будет! Да провались они все! А в углу зала стоит какая-то объемная древняя амфора, изготовленная, возможно еще до нашей эры. Красивой формы и изрядной, однако, емкости. И эта амфора все более завладевает его мыслями. И в пять он, не в силах больше сдерживаться, хватает эту амфору, облегчается в нее, выносит амфору на вытянутых руках, морщась, на балкон и думает, что жизнь не так уж плоха: вилла, хороший стол... и тряпкой амфору заткнул, пока разберутся. А часы бьют пять раз, и с последним ударом врубается из скрытых динамиков с оглушительным звоном музыка балета "Спартак". Дверь с громом распахивается - и влетает верхом на пони Макропулос, с буденновкой на голове и привязанным к носу веревочкой презервативом! Он гарцует на пони через весь зал, дико хохоча, к противоположным дверям - они впускают его, и захлопываются!.. И музыка обрывается.

Входит церемониймейстер и объявляет, что прием окончен. И приглашает к выходу. Остолбеневший Вартанян судорожно приводит себя в порядок, сухо пожимая руку помощнику. На крыльце ему почтительно вручают роскошный, обтянутый кожей, с золотым тиснением альбом репродукций голландских художников с трогательной надписью Макропулоса на память об этой незабываемой встрече. Сажают в автомобиль и доставляют в отель. По дороге Вартанян пришел в себя и хотел выкинуть к черту этот поганый альбом, но подумал и не стал выкидывать.

В гостинице его уже ждали верные оруженосцы.

-Ну что там, как? Как встреча-то прошла? – в нетерпении выпалил Суэцов.

-Разговаривали о шахматах, - стараясь быть немногословным и не завраться, вяло отвечал Вартанян. – но думаю, что я не уронил честь советского гражданина и спортсмена.

Через несколько дней Греция тихо сняла свое предложение провести финальный матч претендентов. Советским же шахматным болельщикам была подана сказка о том, что „кандидатура Афин была по всем показателям бесспорной, но делегатам Аргентины удалось свести дело к жеребьевке», где удача улыбнулась Аргентине.

О результате матча в Буэнос-Айресе знает весь шахматный мир.

Альбом с репродукциями, который, как выяснилось позднее, был обтянут кожей с крайней плоти кита, был передарен многолетнему тренеру и секунданту экс-чемпиона мира Исааку Ефремовичу Заславскому в связи с его 55-летием.

Но это уже совсем другая история.

Отредактировано кот афромеева (23 мая, 2012г. 01:52:52)

БАЛЛАДА ОБ ИЗМЕНЕ

Все события и персонажи в тексте являются вымышленными. Любое совпадение с реальностью носит исключительно случайный характер.

Посвящается Старому Семену

Регулярно играя блиц в парке „Сокольники”, молодой подмосковный шахматист Жора Блик выдавал себя сначала за гроссмейстера, потом плавно спустился до „международного мастера, находящегося в олимпийском резерве”. Когда же выяснилось, что он действительно имеет звание, но только мастера ФИДЕ, его, чтобы не ущемлять самолюбие, окрестили Маэстро.

Имея хорошенькую подругу, удачливый спекулянт дефицитными медикаментами, включая анаболики, Жора обычно уезжал играть в Европу примерно месяца на три. Возвращаясь, он проводил несколько недель в купленной ему заботливыми родителями „двушке”, наслаждаясь заботой и любовью своей подруги Надежды, которая к тому же была третьей шахматисткой России.

Однако всему хорошему, как водится, приходит банальный конец. Вернувшись однажды всего лишь на три дня раньше срока, Жора решил сделать Наде сюрприз. Однако в этот раз каноны жанра были несколько изменены: он застал дома приятную компанию из авторов „Шахматной камасутры” Натальи Соломиной и Петра Баранова, пользовавших любимую подругу одновременно: Петр естественным способом, Наталья – с помощью пристегнутого фаллоимитатора.

Этот маленький инцидент привёл к непоправимым последствиям. Облив Жору шампанским, парочка покинула квартиру, захватив Надежду с собой.

Жора подумал и запил. Пути запоя, которые, как известно, неисповедимы, привели его в парк „Сокольники”. Там принципиально не играющий в блиц на деньги Жора обнаружил компанию вникнувших в его непростое положение людей.

Для начала Жора накатил-таки сто грамм. С этой минуты началось его превращение в Игрока. Он сыграл матч с Валей Албаковым, проиграл червонец, укрупнился и завалил за пару часов еще полста. На этом деньги у Жоры закончились, но ему мгновенно дали в долг еще сотню. Засадив к вечеру и эту сумму, наш Жорик остограммился по новой и предложил перенести сражение к нему на квартиру. Предложение было с радостью принято сразу пятью лучшими представителями московского шахматного андерграунда. Закупка по максимуму спиртного и по минимуму съестного была возложена на известного питерского аналитика и обозревателя Сергея Сорокина, находившегося по служебным делам в столице. Так компания перекочевала в Жорины апартаменты, где битва продолжалась ещё двое суток. К моменту отъезда на очередной турнир, когда из всей обстановки в Жорином владении осталась только раскладушка, новые друзья проводили его на вокзал и сдали с рук на руки проводнику.

Каково же было удивление мысленно распрощавшейся с Жориком шахтусовки, когда через полгода он явился в парк, поставил всем водку и выудил из-за пазухи плотную пачку денег. Большая Игра немедленно началась, и в тот же день Жора заслужил почётное прозвище Гроссмейстер.

Следующие несколько лет Гроссмейстер регулярно появлялся в парке с частотой раз в полгода и проводил в игре несколько дней, подчистую проигрывая большую часть привезенных сумм. Под конец он даже начал слать факсы с точной датой прибытия, и к моменту появления за ним уже стояла очередь.

Прекратилось это внезапно. Мы не знаем причину исчезновения Гроссмейстера, но надеемся, что он жив, здравствует, избавился от вредных привычек и желаем ему счастья.

СЛУЧАЙНОСТЬ


Все имена и события в тексте вымышленные. Любое совпадение с реальностью носит исключительно случайный характер.

Ресторан «Золотое руно» был, даже по меркам нашего города Энска, гадючником еще тем. Отделанные цветными стеклами окна, раз и навсегда завешенные грязными белыми жалюзи, отвратительная, какая-то лежалая, еда, и соответствующая публика — либо моряки с судов, останавливавшихся в нашем порту, либо мелкие уголовники. Либо дезориентированные вывеской гости нашего славного города.

Это был даже не кабак. Кабак все же подразумевает некий общепринятый этикет, пусть и низкопробный. А это был натуральный притон. Где даже воздух, казалось, разлагался, напитанный тремя страшными субстанциями — бессмыслицей, безнадегой и беспределом.

По вечерам туда захаживал играть в блиц и пить пиво давно сошедший с черно-белого татами экс-чемпион мира по шахматам Александр Валерьевич Факов, чье одутловатое с трехдневной щетиной лицо и раздувшийся как барабан живот давно примелькались посетилям ресторана.

Позавчера он был в ударе. Он одолел бывшего проездом в Энске чемпиона мира среди юношей Яна Незнающего. Ставки были умопомрачительные. Пятьсот евро были неплохим заработком для списанного на берег бывшего матадора.
–Мастерство не пропьешь. Такое впечатление, что пиво его бодрит и улучшает реакцию. — мрачно комментировал метрдотель ресторана, сорокалетний коротко стриженый шатен в очках и с бородкой клочком Михаил Самуэлевич Волопасов.

Помогал ему в нелегком деле управления производственным процессом вышибала Алексей Задорожный, бывший борец-вольник, даже бронзовый призер федерального округа в своем весе. Сто десять килограммов живого веса при минимуме интеллекта.
Тем памятным вечером, когда почтеннейший экс-чемпион прибыл на свой пост, дабы получить с перспективного юниора Яна честно выигранные пятьсот евро, в заведение забрела вызывающе неуместная компания.

В ее эпицентре выступали двое стильных молодых парней с черными волосами, черными глазами и голливудскими улыбками, что выдавало в них представителей самого угнетенного народа на Земле. Они были в светлых летних костюмах, белых рубашках и лакированных туфлях.

Александр Валерьевич проглотил слюну от зависти.

Умопомрачительных ближневосточных мужчин сопровождали две похожие друг на дружку блондинки в мини-юбках.
Оно бы, может, и обошлось, уж больно явный был перебор. И даже прозвучала неизвестно чья, но потенциально спасительная реплика «Гастролеры, бля! Цирк приехал».

Только звезды в тот вечер, как показали дальнейшие события, встали в нашем Энском небосводе как-то особенно криво. Скорей всего потому, что в это же самое время в «Золотом руне» гулял заслуженный таможенник республики Сергей Шапиро.
Репутация этого персонажа даже для таможенника была препаскуднейшая. Из достоверных источников было известно, как минимум, два эпизода из его послужного списка. В первом эпизоде он расплатился с работодателем при вступлении в должность фальшивыми деньгами, которые сам же украл из служебного сейфа своего нового шефа. Вместе с другими деньгами, там хранившимися. Спасло Сережу то, что начальника хватил кондратий, в смысле — инсульт, когда тот обнаружил пропажу.
Во втором эпизоде Шапиро продал знакомому комммерсанту партию задержанных контрабандных сигарет, предназначавшихся к показательному, с сюжетом по телевидению, уничтожению.

Самое же пикантное в обоих эпизодах то, что Сергей в состоянии критического подпития, что случалось с ним минимум раз в неделю, сам обо всем этом и рассказывал доверенным собутыльникам. Которые в состоянии критического подпития пересказывали эти увлекательные приключения уже другим доверенным собутыльникам, и так далее. При этом рассказы обрастали фантастическими подробностями, но суть повествования от этого не менялась.

Утром того дня Сергей прибыл из родного Северска в Энск на личном автомобиле со служебными номерами серии «ХЫЙ» (вот она, усмешка судьбы: вторая буква — Ы) с целью получения взятки от владельца задержаного по формальным причинам на границе республики груза. И получил ее.

Куда, спрашивается, нести такую радость? Сергей знал — куда.

Помимо нашего дорогого таможенника, присутствовали в кабаке в тот вечер еще несколько достойных его общества персонажей. Пришли они у Сереги на хвосте, в расчете принять посильное участие в праздновании взятки, о которой громкий шепоток гулял от Энска до поселка Сосновка и обратно уже почти месяц. Главное в таком деле оказаться в нужное время в нужном месте.

Но Шапиро, вопреки прогнозам, и ко всеобщему разочарованию, и сам куролесил вяло, и истомленных халявщиков к гульбищу не привлекал. В перерывах между рюмками он бросал в музыкантов пятисотрублевку, исполнял дикие па в духе Миши Джексона под песню «Косил Ясь Конюшину» и хватал при случае за задницу официантку Дашу. Вот и все веселье.

И тут эта троица, штаны белые, коленки голые!

Очумев от такого инопланетного вторжения, Сережа поплевал себе на ладони и заплеванными руками попытался пригладить засаленные патлы. Когда, по его мнению, прическа достигла нужной для предъявления гостям кондиции, Шапиро допил водку прямо из графина и пошел общаться. По дороге он завернул к эстраде, швырнул в исполнителя очередной купюрой и заговорщицки прошипел:
– Давай, короче, такой медляк, чтобы длинный был. Типа —невозможное возможно.

На первых тактах биланского шлягера Сергей проверил степень застегнутости ширинки и заодно почесался в том же районе.
Но тут диспозицию нарушил брюнет в белых штанах. Он тоже подошел к эстраде, поманил певца, выпускника музыкальной школы Диму Дубко пальцем и тихо сказал:
– Дружок, вот тебе пять штук и на сегодня ты свободен по техническим причинам. Вырубай свою кричалку и вали к маме пирожки кушать.

Слово клиента — закон. Отключились аппараты, на микрофонной стойке появилась табличка «Перерыв по техническим причинам», а оркестр сдуло, как листья с дерева поздней осенью.

Таможенник отследил действия белых штанов и остался крайне недоволен. Он взял стул, приставил его к столику гостей спинкой вперед, уселся и помотал головой.

– Меня зовут Сергей, — промычал Шапиро и попытался опереться на колено одной из блондинок. Та коленку ловко отвела, и наш незадачливый взяточник невольно отвесил непредусмотренный поклон, ткнувшись подбородком в спинку своего стула. Потрогав челюсть, таможенник удивился происходящему и вспомнил, наконец, ключевую фразу.
– Ты че, самая умная, коза?!

Вместо дамы ответствовал ее спутник.
– Совершенно верно, дружок. Она здесь самая умная. После меня. А тебе я советую засунуть свой поганый язык себе в задницу, вернуться на место и больше не мельтешить у нас перед глазами. От твоего вида аппетит пропадает. Брысь!

На переваривание такого длинного текста у Сергея ушло несколько минут. Этого хватило, чтобы Михаил Самуэлевич, лично обслуживавший инопланетных гостей, пристукивая от усердия каблуками, успел шепнуть Алексею, чтобы тот Сергея охолонул или на худой конец вырубил. Задорожный вывел Серегу на лестницу и сунул ему под нос свой громадный мосластый кулак.

– Сережа, это что, по-твоему? — задушевно спросил Алексей, дыша в лицо таможеннику рыбным супом и сигаретами «Пегас» сургутской табачной фабрики.
– Это? — Шапиро все-таки служил в армии, поэтому сосредоточился и посмотрел-таки на кулак. — Это твой кулак, Алеша, — твердо констатировал он.
– Ответ неверный, — вздохнул вышибала. — Это не кулак, Сережа, это выключатель. Будь хорошим мальчиком, и я тебя не стану обесточивать. Как понял? Прием.
– Я понял. Прием, — кивнул Шапиро и устремился в зал.

Алексей спустился на лестничный пролет, к зеркалу, перекурить и порассматривать старые шрамы на своем мужественном лице. Через несколько затяжек он услышал, как в зале раздался хлопок. Вышибала резонно решил, что шикарные гости и стартовали соответственно — с шампанского. Он задумался про красивую жизнь, и тут на лестнице сверху показались они, залетные брюнеты с улыбками до ушей, и их девки, клевые секстелки.
– Уже уходите? — Алексей шаркнул ботинком, как бы раскланиваясь.
– Что-то душно у вас, — улыбнулся один из брюнетов и приветственно помахал рукой. — Вот, попросились красавицы на воздух. Держи, командир! — красавец в белой рубашке помахал перед носом экс-вольника пятидесятиевровой купюрой и сунул денюшку в нагрудный карман вышибале.
– Если вы из-за этого придурка, то не сопереживайте, — пожал плечами Алексей. — Я сейчас его уделаю и отправлю. В дальнее плавание.
– Нет-нет, все в порядке, мы сейчас вернемся. Дамы решили сменить гардероб. Там у вас повышенная влажность.

Дверь за гостями хлопнула, и одновременно из зала донесся бабий вой.
Когда Задорожный вбежал в ресторанный зал, глазам его предстало следующее мало аппетитное зрелище. На столе, за которым совсем недавно сидели мини-юбки, грузно лежал заслуженный таможенник республики. Судя по валяющимся на полу осколкам от бутылки из-под шампанского и быстро багровеющей скатерти, вполне возможно уже бывший таможенник.

Из администраторской выглянул Михаил Самуэлевич.
– Алеша, чего там?
– Неприятность вышла, закрываться надо. Этот фраер залетный Серегу положил. Судя по всему, бутылкой из-под шампанского, —Алексей рассматривал осколки бутылки.
Михаил Самуэлевич вышел в зал, обошел с задумчивым лицом место происшествия, после чего с прищуром начал рассматривать оцепеневших посетителей.
– Заткнись, дура. Иди в милицию звони, — прикрикнул он на продолжавшую подвывать официантку. Даша закрыла лицо фартуком и убрела, зябко всхлипывая.

– А вы чего, уважаемый, сидите как засватанный? Давно свидетелем не были? — мэтр уставился на сидевшего напротив побелевшего с немигающим взглядом, неподвижного как статуя, Александра Валерьевича.
На полусогнутых ногах, повалив стул, экс-чемпион мира быстро убег через черный ход.

Когда метрдотель и вышибала остались одни, если не считать покойника, Михаил Самуэлевич озаботился хозяйственной частью.
– У него деньги должны быть. А он нам по счету не заплатил. Это не дело. Я прав, Алеша?
Задорожный кивнул.
– Тогда надо его быстро обшмонать.
Что они и сделали. Как-то даже избыточно быстро и профессионально.

Однако обыск пострадавшего привел к катастрофическим результатам. Было найдено сколько-то бессмысленной мелочи и удостоверение „почетный спермодонор республики”. Больше всего их обоих потрясло то, что на рядом с фотографией на непонятном удостоверении химическим карандашом было старательно выведено «холост».
– Ты чего-нибудь понимаешь, Алешенька? Если понимаешь, поделись, пожалуйста, с начальством, — Михаил Самуэлевич поплевал на руки и вытер их салфеткой с ближайшего стола. — А то скоро менты приедут. И тогда я уже конкретно умою руки.
– Это спец взял, — Алексей мудро покачал головой.
– Ты чего несешь? Какой, на хрен, спец?
– Который его убил. Когда он мне бабки в карман поклал, я сначала внимания не обратил, а теперь вспомнил.
На улице завыла ментовская сирена.
–Так чего ты вспомнил, ну? — Михаил Самуэлевич вцепился в вышибалу и затряс его.
– У него на кисти руки эмблема, татуировка. Я знаю ее. „Бейтар”.
Михаил Самуэлевич выпустил Алескея и в запальчивости пнул покойника ногой. Труп начал тихо сползать со стола.
– Вот малый народец! Все время крутятся под ногами, дышать невозможно.
На лестнице затопали ментовские сапоги.
–Кто же мог знать, что они спецы.
– Ты прав, Алеша, кто же мог знать. Кругом бардак…

* * *
В воскресенье ресторан был закрыт, а в понедельник Александру Валерьевичу позвонил Ян.
– Что у вас там в субботу стряслось? — спросил он с интересом.
– Что стряслось? Где? — удивился Факов.
– А в ресторане.
– А меня там не было, — отрезал Факов.
– Ясно, — Ян цокнул языком. — А то я пришел около восьми, хотел тебе долг отдать, а кругом менты шустрят, их несколько машин приехало, „Скорая” рядом стоит. Тебя нет нигде. Ну, я развернулся и ушел.
– Погоди! — встрепенулся Факов. – Давай встретимся сегодня в любом месте. Как же с деньгами?
-Извините, маэстро, теперь придется подождать. - в трубке был слышен довольный голос Яна. – Я сегодня на Кубу улетаю на полгода работать по контракту. Я же вам сейчас из аэропорта звоню. Вот вернусь, все отдам до последнего евро. Там посидим хорошо, погуляем.
-Стой! Cтой, сука! Так нельзя! Когда у тебя рейс? – в бессильной злобе заорал Алескандр Валерьевич.
Но на том конце провода уже повесили трубку.

Вот так в наши тщательно выстроенные жизненные планы вмешивается случайное, обрушающие их, как карточные домики.

я вижу, что братва на форуме соскучилась по эротике. по нормальной гетеросексуальной эротике. вэлкам.

СЕКС, ВИНО И ШАХМАТЫ

Рассказ основан на реальных событиях. Все имена и события в тексте вымышленные. Любое совпадение с реальностью носит исключительно случайный характер.

Дагомыс, гостиница „Жемчужная”. Нoмер стандартный, „кингсайз сексодром” на пол-комнаты и... и всё.

Чемпионы России среди юниоров, талантливые молодые шахматисты студенты РШУ Ник Чацкий и Влада Гунько возлежат на этом сексодроме после очередного тура командного чемпионата России.

Ник Чацкий, высокий брюнет с умными глазами и внимательным взглядом тянется за бутылкой. Гунько, миниатюрная блондинка с вечной улыбкой на лице и родинкой под нижней губой, гладит его грудь.

Чацкий: отличное вино, чилийское.
Гунько: любишь чилийское вино?
Чацкий: мне нравится чилийское вино. Чилийское вино лучше.
Гунько: я тоже считаю, что чилийское вино самое лучшее. По крайней мере в Чили.

Трудятся.

Гунько: ты любишь секс?
Чацкий: да, я люблю секс. А ты любишь?
Гунько: я часто занимаюсь сексом. Я люблю секс.
Чацкий: да-а... секс и вино.

Трудятся.

Чацкий: (достает ноутбук) посмотрим твою вчерашнюю партию?
Гунько: посмотрим.
Чацкий: я видел в защите Каро-Канн новую расстановку. Новый способ борьбы с Закрытым вариантом.
Гунько:тебе не нравится, как я трактую защиту Каро-Канн?
Чацкий: ты медлишь с подрывом центра белых.
Гунько:ты думаешь, что я не могу освоить этот вариант?
Чацкий:да нет, можешь, конечно. Просто он сейчас у тебя неразработанный. Поэтому тебе заново придется его анализировать, тратить время...
Гунько: что ты, мать твою, хочешь сказать? Ты говоришь про какие-то дебюты... что тебе не нравится? А может тебе не нравится, как я ебусь? Ты думашь, я первый раз в жизни вижу член и я не знаю, как с ним обращаться?
Чацкий: да нет, нет. Ну конечно, я так не думаю. Ничего. Извини, забудь про все это. Ты нормально ебешься.
Гунько: то есть тебе нравится, как я обрабатываю твою штуку пять раз в неделю по три раза за ночь?
Чацкий: да нравится, нравится, Владочка.

Трудятся. Кровать прямо дымится.

Отдыхают.

Чацкий: ну, мне пожалуй, пора.
Гунько: может, выпьешь еще вина?
Чацкий:я с удовольствием выпил бы еще бокал вина, но мне и правда, уже пора. Мы играем в два. Между собой.
Гунько: я хочу гладиаторский поединок.
Чацкий: я тоже.

Уходит.

Заходит в свой нормальный двухместный номер, где видит лежащего и читающего журнал своего товарища по команде экс-чемпиона мира Александра Валерьевича Факова.

Факов (недовольно): ага, явился! Опять у нее был. Ох, охмурит она тебя. Нам сегодня в твоей партии минимум пол-очка надо.
Чацкий: да будет результат, все будет.
Факов: а откуда ему взяться, любезный? Не жрешь целыми днями ничего, а потом нет сил играть партию.
Чацкий (насмешливо): ах свет наш, Александр Валерьевич, я плодами любви питаюсь.
Факов (сердито): тогда кожуру в мусорник выбрасывай, а не в окно. Вчера ночью вышел на балкон покурить, а мне на голову упало.

Продолжение следует...

БАЛЛАДА О ВЫСТРЕЛЕ

Все события и персонажи в тексте являются вымышленными. Любое совпадение с реальностью носит исключительно случайный характер.

Жесткий эротический трэш

После блистательно проведенной пресс-конференции 13-й чемпион мира по шахматам Гарри Вольфович Газаров поправлял здоровье в буфете Центрального дома шахматиста.

-Как вы замечательно выступили! – мягко и вкрадчиво говорили ему обступившие его знакомые и просто прилипалы, которым хотелось побыть вместе с великим шахматистом. – От всей души вдарили по врагам свободы, демократии и либерализма! Вы жестко дали власти понять, что никакой поворот к тоталитаризму и жесткому авторитарному режиму невозможен!

Гарри устало кивал и улыбался. Грант заокеанских друзей был отработан, со дня на день ожидался следующий, еще более внушительный.

Он обвел взглядом уютный, скрытый от посторонних глаз рекламными щитами зал на втором этаже, где за столиками, накрытыми белоснежными скатертями, что выдавало определенный уровень заведения, сидело несколько посетителей не самого скромного достатка.

Симпатичная блондинка, сидевшая прямо напротив чемпиона, поймав его взгляд, весело помахала ему рукой.

„Она слишком хороша, чтобы меня отвергнуть…” – подумал Гарри.

Послав девушке в ответ жгучий взгляд настоящего джигита, он допил свое мартини и ледоколом направился к ее столику.

— Официант! Один джин-тоник и двойное виски! — радуясь звуку собственного голоса, декларирует Гарри Чемпион. Луч солнца прорывается наконец сквозь влажные тучи, и сразу становится веселее.
Он сел рядом с девушкой.
— За ваше выступление! — блондинка приподымает свой джин-тоник. — А почему вы больше не играете в шахматы?
— Мы должны изменить политическую жизнь в стране. Сломать вертикаль лжи и коррупции. Нет, я давно принял окончательное решнеие – сменить род деятельности. Я закончил работать над серией "Великие шахматные чемпионы". Заинтересованно слежу за шахматной жизнью, турнирами, но уже – как сторонний наблюдатель. В шахматах добился даже большего, о чем мог мечтать, и мне кажется, человек всегда должен пытаться раздвигать свои горизонты. Если мне простят некую напыщенность выражения – то 25 лет я защищал цвета своей страны, считаю, что сейчас делаю то же самое. Кстати, а как вас зовут, девушка? Где-то я вас видел.
— Мое имя Влада, и вы меня могли видеть по телевизору, у меня брали интервью после возращения из Турции, где я стала чемпионкой Европы среди женщин.
— Точно! Так это вы Влада Гунько?
— Да, это я. И давай перейдем на ты. – блондинка улыбнулась.
— За тебя, девочка! — Гарри Чемпион подымает свой бокал.
Тост нравится девушке. Она смеется, откидывая голову назад. Шея у девушки красивая, Гарри разглядывает ее с восхищением. Грудь у Влады уже упругая, не менее 3 размера, она утопает в просторной, на пару размеров больше желтой кофте, но из хаоса складок вдруг выпирает сосок, твердый, должно быть, раз так резко выпирает…
— Давай еще выпьем, — объявляет Гарри, — прелестная собеседница.
— Тогда шампанского! — восклицает девушка.
— Эй, человек! — Гарри машет официанту. — Шампанского!
Настроение у него стало совсем веселым.
Некоторое время они молчат. «Я ее выебу, — думает Гарри. — Что же еще с ней делать? Выебу, даже если мне придется ее изнасиловать. Выебу, даже если она откажется идти ко мне. Обниму за талию и в такси… Не то чтобы мне так уж хотелось ее, она ничем не лучше других, но раз уж она чемпионка Европы, я хочу посмотреть, как она себя будет вести. Меня интересует ее пизда… Молодая пизда…»
— Вы меня хотите выебать, да? — спрашивает вдруг шахматистка Влада, поймав его взгляд.
— Эй, девочка! — останавливает ее Гарри…
— Точно, хотите, — смеется блондинка, — но вы не в моем вкусе. — Она наклоняет голову набок, как бы приглядываясь к Гарри. В этот момент официант ставит на стол напитки. Влада с шумом осушает бокал с шампанским и продолжает: — Нет, вы не в моем вкусе. Вы весь — она останавливается, подыскивая слово, — в борьбе, в революции… а я люблю молодых студентов. — Она хохочет…
— Нализалась, девочка. — смеется Гарри.
— Какие ваши дальнейшие планы? — спрашивает Влада, продолжая осматривать Гарри.
— Приход к власти. — Гарри морщится. — Пора покончить с нынешней кликой. Учитывая, что путинское президентство воспринималось как президентство надежды и первые годы путинского правления объективно улучшили положение огромного числа людей, то сегодняшнее разочарование – это, на мой взгляд, прямая дорога уже к поиску альтернативы.
— У-у-у-у! Как интересно! — восклицает Влада. — Если у вас еще и оружие есть…
— Конечно есть, — невозмутимо соглашается Гарри.
Взглянув на покосившуюся внезапно желтую челку и коричневые, чуть повлажневшие глаза, Гарри убеждается, что девушка уже захмелела. Коктейль и джин-тоник смешались с шампанским и проникли через желудок в кровь юного существа. Теперь оно, развеселившись и, очевидно, вспомнив, что оно — женщина, заигрывает с Гарри-мужчиной… Пытается сделать физиономию женщины-вамп, женщины-разрушительницы, роковой Влады. Жизнь Гарри, вспоротая, как подушка, разлетается пухом и перьями по ветру, а идол Влада улыбается уже следующей жертве.
— Что мы будем делать вечером? – внезапно спросила Влада. - Может, пойдем в кино?
— Угу, — мычит Гарри, — в кино хорошо. Пойдем в кино. Мой соратник Сергей Молодцов советовал посмотреть фильм „Товарищ президент”. Хочешь кофе?
— Во время чемпионата Европы я выпила литры кофе, - поморщилась Влада. - давай лучше выпьем коньяка!
— Давай, чемпионочка, — соглашается Гарри. Неожиданно ему становится весело. – а потом поедем ко мне.
- Гарри Вольфович, - блондинка уставилась на него. – при всем уважении к вам, как шахматисту и литератору, автору многотомника „Великие шахматные чемпионы” я не пойду вместе с вами в гостиничный номер.
-Дура! – засмеялся Гарри. – У меня конспиративная квартира! И очень даже неплохая!
Когда они выбрались из ЦДШ около десяти часов вечера, обнаружилось, что Влада уже здорово пьяна.
Остановив такси, под неодобрительным взглядом узбека-шофера Гарри втолкнул в машину пьяное существо, а потом влез сам, подвинув девушку, как сумку или саквояж; та прошелестела одеждами по скользкой искусственной коже сиденья.
Гарри назвал недружелюбному шоферу свой адрес.
Назвав адрес, он подумал было, что, может быть, ему следовало бы отвезти пьяную свою собутыльницу к ней домой, ни во что не ввязываясь, и хотел было спросить у Влады ее адрес, но почему-то этого не сделал. И тотчас же понял почему. Ему хотелось девочку. При одной мысли о Владе в его постели у Гарри закружилась голова. «Хочешь девочку, старый развратник? — спросил он себя по-русски. — Хочешь, конечно, хочешь», — подтвердил он сам себе и ухмыльнулся довольно.
Оказалось, что девушка не способна даже передвигать ноги. Приложив Владу в лифте к стене, Гарри думал, что юные существа все же доверчиво относятся к этому миру, даже шахматистки, и позволяют себе расслабиться, пьянеть. От Влады и ее одежд несло приторными духами, алкоголем и мятной жвачкой. «Запах от нее, как от птушницы», — улыбнулся Гарри Тринадцатый.
Тайное жилище Гарри Чемпиона разместилось на девятом этаже многоэтажки в спальном районе. Он локтем зажег свет и положил спящую девушку на кровать в большей из двух комнат. С недовольным стоном блондинка тут же отвернулась от света и даже прикрыла рукою глаза. Над кроватью у Гарри висел его же портрет – подарок армянских болельщиков.
Чемпион скинул туфли девушки на пол и уже без всякой робости, без извинения, полновластно и твердо Гарри положил свою руку на бедро девчонки. Рука показалась ему неожиданно огромной, грубой и уверенной в себе. Чемпионская рука, чуть-чуть постояв на бедре юной самки шахматного племени, по-хозяйски съехала на обтянутую джинсовой тканью попку девчонки, помяв ее оценивающе, спокойно спустилась вниз, съехала с юбки и пошла, подрагивая от удовольствия, под юбку, по пути разминая ножки в колготках в сеточку, поднялась опять вверх, пока не нашла девчонкин вход. Большой палец руки уверенно и мощно врылся в место схождения девчонкиных ног и живота… Девчонка дернулась, доселе мягкий под нейлоном живот ее напрягся, и она спросила удивленно-сонным голосом:
— Что ты делаешь, Гарри?
— Пытааюсь тебя выебать. — сказал Гарри спокойно и серьезно. Уже обе руки его ласкали живот и бедра блондинки, сдвигали вниз сетчатый нейлон и вверх узкую юбку (на юбке, к счастью, имелся разрез)…
— Нет, нет, — пробормотала Влада неуверенно и заскользила руками по рукам Гарри. Но, наткнувшись на твердые мышцы и жилы Чемпиона, руки шахматистки неожиданно погладили Гарри.
— О-у! — вздохнула девчонка, когда плоть Чемпиона вошла в ее плоть, и подалась вперед. Гарри, держа Владу снизу за попку, бесстыдно мял запрещенные места и наслаждался сладким телом новой возлюбленной…

Гарри проснулся оттого, что на грудь ему внезапно опустилась тяжесть. Открыв глаза, он увидел, что на груди его сидит девчонка. Голая, только желтая кофта с изображением черепашек-ниндзя прикрывает грудь. Кое-где футболка разрезана, очевидно бритвой, и девичье тело светится в щелях.
— Доброе утро, лидер оппозиции! — сказала Влада. И прибавила: —значит ты меня выебал прошлой ночью, небритая обезьяна?
— Да, — согласился Гарри. — я тебя выебал.
— Грубо изнасиловал неопытную девушку, — торжествующе сказала девчонка. — впрочем, для вас привычно…
Влада уселась на Гарри верхом, как на лошадь; в десятке сантиметров от лица Гарри Чемпиона виднелся клочок черно-белой шерсти и уже там, внизу, на груди Газарова, невидимый, где-то раздваивался. Чувствуя на себе мягкую, возбуждающую тяжесть существа, Гарри засмеялся.
— Почему ты выкрасила это в черно-белый цвет? — спросил Гарри и левой рукой ухватил существо за клетчатую шерстку и подергал. Он и не подозревал, что любовь к шахматам у юной особы простирается до степени окраски волос на половом органе.
— Для себя, конечно, — невозмутимо сказала Влада. — моя страсть к шахматам…
— И этому они вас учат в РШУ, — укоризненно сказал Гарри Тринадцатый, еще раз поддев пальцем черно-белый мех…
— Эй, эй, — отвела его руку Влада, — не распоряжайся, пожалуйста, руки прочь! Это мое…
— Нет. Ошибаешься. — Гарри опять схватил девушку за клетчатый клочок шерсти, на сей раз пальцы его попытались углубиться в черно-белые заросли поглубже… — Это не твое. Твоя щель, — Гарри намеренно сказал это с горским акцентом, ему хотелось смутить девчонку, — принадлежит шахматам… — При этих словах он вдруг положил руки на бедра Влады и рывком переместил ее на десяток сантиметров вперед, так что щель девчонки оказалась у его губ, а черно-белый мех коснулся носа Великого Чемпиона…
— Ох, — облачком пара вылетело из губ Влады, когда язык Гарри коснулся ее нежных, совершенно запрещенных, огражденных обществом, уголков между ног. — Ох…
По нежности этих мест и уголков, по их размытости и нерезкости можно было с помощью языка и губ определить, что они принадлежат юной самочке из северных регионов, с нежарким солнцем, что они принадлежат самочке той местности, где девочки развиваются медленно, в неспешной истоме переходя из возраста в возраст. «А чемпионочка-то возбуждена», — подумал Гарри и еще раз обвел языком всю не очень обширную щель молодой шахматистки по периметру. Девушка ахнула. Гарри было ясно, что она все, исключительно все чувствует. Каждое движение его горячего утреннего языка она чувствует… «Чувствительность — не такое уж часто встречающееся среди молодых особ качество», — подумал Гарри и обрадовался, что ему досталась чувствительная Влада. Он оторвался на мгновение от мокрой сочности разреза и поднял глаза вверх.
Супермен увидел белое горло и подбородок существа, запрокинутый назад. Рука Гарри, погладив прыгающих черепашек-ниндзя, одновременно коснулась Владиных холмиков под ними, скользнула вниз — живот девочки напрягся, когда на нем остановилась рука Чемпиона — и, поласкав несколько мгновений живот и обе грудки, каждую из них смяв по очереди, рука вылезла через горловину футболки наружу и легла на горячее горло Влады. Потом рука задела ее губы, пара пальцев, как бы нехотя, лениво и случайно, вошла в ее рот, и там их встретил скользкий язык девушки. Язык быстро подчинился пальцам Чемпиона, сдался им, преданно, мелко-мелко зализал их, грубые и бесцеремонные…

Полдень. Тем не менее шторы на единственном окне спальни Чемпиона плотно задернуты. Гарри что-то увлеченно читает в интернете. Включенный электрический обогреватель нагнетает на голую Владу, сидящую на постели и прислонившуюся ко всем подушкам Гарри спиной, горячий воздух.
— А гранты вам легко достаются?
— Что ты, - не отрывая взгляда от экрана, ответил Гарри. – чтобы их получить, надо осуществлять какие-либо акции. Чем масштабнее акция, тем больше выделяется денег. Подготовка и осуществление таких мероприятий – тяжкий труд.
— А вот мне не выдали грант от РШФ, — объявила Влада, надув губы. — Снова дали этим сестрам-лесбиянкам. А тронь их, сразу пойдет шум по всей стране, что ущемляют секс-меньшинства. Так что мне самой нужно что-то выиграть, чтобы заработать.
- Вот когда я играл за команду „Ладья-Казань”, — констатировал Гарри, откидываясь на кровать. - сумма гонорара была смешная даже по меркам среднего гроссмейстера. Я получил гонорар, не больше остальных участников команды.
— Какая же у тебя холодная квартира! — натягивая маечку, жалуется девушка. — Как же ты спасаешься тут зимой, если даже в апреле у тебя такой холод.
— Дом старый, проблемы с центральным отоплением, — оправдывается Гарри. — Стены тоже сырые. Поэтому квартира очень дешевая по столичным меркам. А ты где живешь? — спрашивает он, поглаживая бедра Влады.
— В Голицино. Погрей мне ножки, — жалобно просит девушка и плюхается на кровать так, что ступни ее оказываются на груди Гарри. Послушный Чемпион некоторое время растирает бледные кривые пальчики Влады, на нескольких из них розовые новорожденные мозоли.
— Ой, хорошо! — блаженно взвизгивает Влада. — Как массаж, — уважительно говорит она, в то время как Гарри со знанием дела мнет ее ступни, обминая даже мелкие косточки. — Где ты этому научился? Ты что, был в Китае?
— Почему в Китае? — спрашивает Гарри, продолжая массировать молочно- белые ступни чемпионки Европы.
— Я была там, когда играла в местной лиге и в свободное время мне сделали такой массаж, — говорит Влада тихо, растроганная вниманием, оказанным ее мини-пальчикам.
— Нет, девочка, я научился этому массажу от одной актрисы, с которой жил когда-то.
— Ебал ее? — спрашивает подозрительная Гунько.
— «Ебал» звучит грубо, — учит мудрый Чемпион девушку. — Где ты нахваталась этих словечек?
— Прости, Чемпион! — фальшиво-кротко извиняется Влада и нахально хохочет. — Ебал, ебал, я знаю. У тебя было много женщин! Сколько? — вдруг спрашивает она.
— Не считал, — говорит Генрих. — Не думаю, чтоб очень много. Ну представь, в 22 года я стал чемпионом мира, у меня появились деньги, статус, возможности. Все это создавало массу искушений. Поэтому жизнь, скажем так, была довольно сумбурной. Поклонницы подъезд не осаждали, но есть что вспомнить. Сумбура было меньше, чем можно предположить, но все же достаточно.
— А у меня было уже много мужчин, — хвастливо объявляет девушка и, выдернув очередную ступню из рук Гарри Чемпиона, садится на кровати и вызывающе смотрит на него.
— С десяток? — называет Гарри первую пришедшую ему в голову цифру и улыбается.
— Около этого, — кивает она.
— Отдавалась молодым шахматисам в общежитии РШУ, где прошли все твои студенческие годы? — иронически спрашивает Гарри.
— Я уже на третьем курсе получила отдельную комнату! — возмущенно кричит Влада. — К сожалению, мне приходилось платить коментдантше, чтобы водить мужчин к себе. Идиоты! И с обычными студентами я не ебалась. У меня всегда были любовники с титулами и рейтингом, — гордо добавляет она. — а одному было 48 лет, вот. Он теоретик. Специалист по творчеству Петросяна.
- Это Игорь Мартов что-ли? – хохочет Гарри и, схватив Владу, целует отважную будущую суперзвезду, оказывается давно уже бродящую по миру взрослых…
— Гарри, — внезапно шепчет ему Влада на ухо. — Покажи мне пистолет.
— Зачем, Гуня? — не понимает Гарри.
— Понимаешь, — смущается девушка. — Я видела фильм…
— Она видела фильм, — обрывает ее Гарри. — Криминальная романтика в вашем поколении была замечена мною еще при работе в „Комитете 2012” с Молодцовым и Яшкиным, — многозначительно начинает он.
— Ты зануда! — бросает Влада и отталкивает Гарри от себя.
— О'кей, детка, — соглашается Гарри, обиженный тем, что его обозвали скучным занудой. Он опускает руку к полу и достает из-под кровати оружие …
— Так это же ракетница! — разочарованно восклицает Влада.
— Да, не дают мне еще боевого оружия, — соглашается Гарри. — но этой ракетнице предстоит сыграть важную роль…
-Какую?
- Сегодня в три часа возле Хамовнического суда Москвы состоится акция в поддержку Pussy Riot. В нужный момент я должен произвести выстрел из ракетницы, который будет сигналом к началу штурма здания суда нашими сторонниками и освобождения пленниц Путинского режима. Так что с ракетницей обращайся осторожно.
— Буду, буду осторожна, — торопливо пообещала Влада, разглядывая ракетницу. — Какая вещь! — И вдруг взвела ракетницу. Полуголая Влада взглянула на себя в зеркало шкафа, шкаф находился в полуметре от кровати, и, направив дуло ракетницы в зеркало, встала в угрожающую позу гангстера, которую она, очевидно, много тысяч раз за свою жизнь видела в кино и по ТВ. Голые ноги Влады, широко расставленные, по лодыжки утопали в журналах и газетах, разбросанных по полу.
Гарри обошел девчонку и взглянул на нее сзади. Попка ее частью была закрыта длинной футболкой с амбициозной надписью „Я-то блондинка! А твоя какая отмазка?”, а из-под попки, Гарри невольно наклонился, чтобы лучше увидеть, торчали черно-белые волоски Владиной письки. Гарри, вспомнив молодость, не удержался, протянул руку и схватил девчонку за эти волоски. Рука его обнаружила, что писька у Влады мокрая…
— Хэй, — сказал Чемпион, — ты, оказывается, возбуждаешься от оружия?
— Не прикасайся ко мне, грязная старая обезьяна! — заорала Влада.
— Ты смотри в зеркало на свое грозное оружие, наслаждайся, а я буду тебя мастурбировать, — утвердительно заявил Гарри. Палец его проник уже в кисель Владиной щелки, и Влада, все еще стоя в позе гангстера, заметно расслабилась, попка помимо ее воли подалась назад, к пальцу, источнику удовольствия…
— Грязный старый тип, — опять пробормотала Гунько, покачнувшись, как видно, с трудом удерживая равновесие на скользящих по полу газетах. — хватит, — простонала она опять, но не сделала и шага в сторону, ни единого движения, чтобы освободиться от пальца в ее отверстии…
— Если ты хочешь, можешь представить себе, что я твой папа… Что твой папа мастурбирует тебя… — Чемпион быстрее задвигал пальцем в щели девчонки и почувствовал, что предложение его принято, потому что девчонкина писька наполнилась внезапно дополнительным количеством желе, жидкость даже тихо потекла по руке Гарри и, покинув его кисть, постояв на запястье, двинулась вниз несколькими струйками. Руки девчонки, сжимающие ракетницу, опустились, и ракетница теперь свисала только в одной руке, другой девчонка открыла правую дверку шкафа и ухватилась за нее, чтобы не упасть…
— Это очень грязно, позволять твоему папочке мастурбировать тебя, — шептал сзади Чемпион, — позволить ему поместить его толстый палец в твою клевую письку, Влада. Это очень, очень грязно…
Гунько дернулась, дернулась еще, всей попкой нанизываясь на теперь уже два пальца Гарри, желая, чтоб эти пальцы проникли как можно глубже, острее в ее раздраженную плоть, она задвигалась мелко-мелко. «В оргазме», — подумал Гарри, и вдруг бухнуло выстрелом в спальне Гарри Чемпиона, и зеркало разлетелось вдребезги, и осколки, осколки посыпались мелкими брызгами…
С блаженной улыбкой лежала, откинув одну ногу на пол, свалившаяся на постель Влада. В руке ракетница. «Кайфует», — зло подумал Гарри.
— Вот дура! — разозлился Гарри. — На хуя ты это сделала? Сейчас сбежится весь дом. Выстрел в замкнутом помещении из ракетницы — это тебе не шутка, это маленький взрыв... Вот пизда! — ругался Гарри. Он был по-настоящему зол и напуган.
— Я не хотела, Гарри, я случайно нажала, — промямлила Влада.
— Не смей никогда больше этого делать! — зло крикнул Генрих девчонке. — Никогда! Ты понимаешь, что у меня нет запасных патронов! А мне надо быть на митинге через два часа! Где я тебе сейчас найду запасные патроны? Пизда! — еще раз бросил он насупившейся девчонке.
Гарри набрал номер телефона.
-Валерия Ильинична, - быстро заговорил он. – у меня непредвиденные проблемы. Произошел незапланированный выстрел из ракетницы, а запасных патронов у меня нет... нужно решить как-то эту проблему. Я жду новых инструкций. И как можно скорее.
— Одевайся, мне нужно тоже скоро уходить. — сказал он девчонке, положив трубку и вернувшись в комнату. — Ты понимаешь, что срывается такая операция?
— Я больше не буду, дядя Гарри, — сказала девчонка и подползла к Гарри, севшему на край кровати. — Прости меня, а, Чемпион? У меня никогда в жизни не было пистолета. Я возбудилась… Ложись, дядя Гарри, ложись и обними меня, скажи, что ты на меня уже не сердишься, что ты прощаешь Владу…
— Некогда, — развел руками Гарри и снова сел за компьютер. – сейчас не до тебя. Собирайся.

Так закончилась короткая встреча между чемпионкой Европы Влады Гунько и великим чемпионом Гарри Тринадцатым.
...Около трехсот человек собрались в тот вечер на митинг в поддержку политзаключенных. Люди требовали свободы и судебной справедливости для участниц панк–группы «Pussy Riot», Таисии Осиповой, «узников Болотной площади», Михаила Ходорковского, Платона Лебедева и других. Никаких эксцессов и столкновений не произошло. Акция в поддержку политзаключенных обошлась без происшествий и задержаний.
Но в другой раз Чемпион был задержан. По словам самого политика, при этом его жестоко избили некие люди в форме сотрудников ОМОНа. После задержания Чемпион был доставлен в ОВД «Хамовники». Но это уже совсем другая история.

Отредактировано кот афромеева (3 ноября, 2012г. 18:52:41)

НА ЛЕКЦИИ

Все события и персонажи в тексте являются вымышленными. Любое совпадение с реальностью носит исключительно случайный характер.

В полумраке все двигалось, мерно пульсировало в такт биению сердца. Сереже Должикову казалось, что прерывистые удары его сердца эхом отражаются от пола, смутно переливающегося черно-белыми клетками, от низкого потолка, давящего на собравшихся, от стен, окрашенных неярким освещением в черный и красный цвета.

Натянутый на стене широкий экран был идеально белым – без малейшего изъяна. Казалось, он засасывает все в себя, словно омут. Сверху кто-то внимательно смотрел за всем этим, и Сергей съежился от его пристального ледяного взгляда.
Сергей чувствовал вокруг себя присутствие непонятных существ – не животных, не людей, а вообще не из нашего мира. Как назывались они – а может это были его мысли? Сергей не смел повернуть голову, оторвать взгляд от вещающего лектора, специально приехавшего из Таллина маэстро Евгения Рудольфовича Мечникова, чтобы не выдать себя среди остальных внимающих словам маэстро, но знал, что кто-то еще, неразличимый в этой темноте, буравит его голую спину, безошибочно выделяя среди прочих зрителей. Сергей передернул плечами. Похоже, что он один испытывал неудобства этим вечером. Все прочие слушатели были полностью поглощены речью заезжего маэстро. Они сидели на паркетном полу, стилизованном черными и белыми клетками под гигантскую шахматную доску, устремив на него жадные взгляды, не чувствуя ни духоты, ни стеснения, ни приторного запаха благовоний, которыми окуривалось помещение по совету профессора Марка Турецкого для лучшей концентрации мыслей. Собственные "я" присутствующих растворились, слившись в некую единую духовную сущность. Сергей буквально физически ощущал, как облако их слепившихся воедино мыслей, ощущений и вожделений плывет по залу густым туманом, создавая над сидящими нечто вроде шатра. Здесь сидели обе олимпийские сборные, мужская и женская, а кроме них присутствовал еще и ближайший резерв, приглашенный на сборы. Людей было много, и тем не менее Сергей чувствовал себя одиноко, не поддаваясь страстным речам Евгения Рудольфовича.

– …И что же есть шахматы, друзья мои? Сложно ли понять их? Лучшие умы человечества пытались разгадать эту загадку, сотни лет проходили в бесплодных мудрствованиях, но ответ так и не был найден. Почему? Потому что суть шахмат слишком проста, и сложные рассуждения не подходят для них. Является ли простота истиной? Да! А сложность – не есть ли это проявление бесов? Да, друзья мои! Говорю вам – чем проще вы ставите партию, тем больше у вас шансов на победу!

Ев-гений Рудольфович расхаживал по импровизированной сцене, изображение с дисплея компьютера передавалось прямо на натянутый экран, на котором прыгали шахматные фигурки, где позиции сменяли одна другую с калейдоскопической быстротой. Сам лектор то нервно взмахивал лазерной указкой, когда он хотел объяснить тот или иной маневр, то со скрещенными на груди руками и выставленной вперед правой ногой хриплым голосом бросал в зал отрывистые фразы, которыми он вбивал истины в головы завороженных учеников, как гвозди. Огромный черный кот лежал у его ног, словно сфинкс. Сергею казалось, что он читает мысли людей в зале и недовольно принюхивается, вычисляя чужака среди зрителей.

– Раньше я всегда стремился к спортивным победам, и для меня было очень важно занять первое место. В последние годы не то чтобы я совсем охладел к этому, но цель у меня другая. Я бы хотел написать шахматный учебник, развить свою теорию; в принципе, у меня все готово, по крайней мере в голове. Кое-что уже и написано. Потом, я был бы счастлив, если бы знал оценку начальной позиции... Но это, к сожалению, мечта, это идеал, как вера в Бога! Вот вы, скажите, – Мечников ткнул пальцем в парня, сидевшего неподалеку, – прост ли ответ на этот вопрос?
– Прост, маэстро…
– О да, вы не ошиблись! Ответ прост, как и все истинные ответы в этом мире. Истина проста, и горе тому, кто пытается усложнить ее!
Это далеко не абстрактное суждение. Я создал теорию: в принципе я совершенно четко знаю по одному лучшему ходу в каждом дебюте! Кстати, это и есть лучший способ борьбы против компьютера: обратите внимание, как заволновался Каспаров, когда проиграл компьютеру. Он стал говорить о том, что нужно иметь хороший дебютный репертуар, и т. д. Безусловно! Моя теория и направлена на борьбу с компьютером. Это шахматы будущего, наши шахматы...
— Человечество вступило в полосу новых отношений с компьютером. В этом смысле шахматисты — передовой отряд человечества. Я создал свою систему выбора лучших ходов в дебюте, резко сузив задачу для игрового шахматного компьютера. Я предложил по четыре принципа для черных и для белых, установив определенный порядок их применения. Подошел дифференцированно, как математик.

Дайте мне на пару недель любой современный компьютер, и я его обыграю в дебюте. Компьютер не может решить дебютную задачу, начальную позицию просчитать. Человеческий метод более рационален. Человек не перебирает все. У человека есть алгоритм поиска. Дебют — это математическая задача с элементами психологии, потому что человеку помогают в его творческом или, может быть, интуитивном поиске эмоции, а у компьютера этого нет. Компьютер сам не знает, где надо остановиться, на какую глубину надо просчитать. Современный компьютер не сможет написать теоретическую книгу. А вот если человек будет выбирать из компьютера информацию, он написать такую книгу может.

Мечников отпил минеральной воды из пластиковой бутылочки и продолжал:
- Чтобы лучше почувствовать, что ощущают ваши фигуры, непосредственные участники шахматной баталии, которых вы ведете в бой своим интеллектом, мы расположили  вас как-бы на шахматной доске, чтобы вы сами ощутили себя фигурами,  какие чувства они испытывают, делая ходы, выполняя ваши приказы. Можете походить по клеткам, если желаете!

"Психология?.. – Мысли в голове Сергея путались, сбиваемые потоком слов Мечникова, но он еще не потерял способности рассуждать. – Конечно, он здорово говорит, ярко. Основа у него, вроде бы, правильная. Но все посчитать при помощи компьютера… в шахматах же десять в сто двадцатой степени или даже еще больше вариантов! Наверное, я единственный сохранил здесь разум. Все остальные – в полной отключке".

Сережа прекрасно понимал, почему так случилось. Просто он не попробовал нового препарата „Гамма-6”, маленьких фиолетовых таблеток, которыми профессор Марк, полненький с кучерявыми волосами небольшого роста человек в очках потчевал каждого присутствующего. Перед началом лекции всем прибывшим профессор лично подносил горсть таблеток, пахнущих почему-то грибами. Заставлял принять, запив шиповником, а на вопросы по поводу таблеток похлопывал по плечу и говорил ободряющие слова типа „с антидопинговым комитетом согласовано”. Что это был за препарат, Сережа не знал – видел только, что через считанные минуты зрачки тех, кто проглотил таблетки, сужались как у кошачьих, они демонстрировали явные признаки повышения интеллекта и улучшения памяти.
Сергей пришел на лекцию с двумя своими коллегами по сборной. Несмотря на позитивные изменения, происшедшие с коллегами, он решил, что сам не будет принимать таблетки ни в коем случае. Проглотив непонятные таблетки, Сергей вскоре незаметно удалился в туалет, засунул два пальца в рот и благополучно вывернул содержимое желудка в унитаз. Правда, голова его уже начала кружиться, а мир – расплываться перед глазами. Но он успел! Он мог трезво оценить происходящее.
И происходящее выглядело более чем странно.

– Вот допустим, что такое счастье? – Ев-гений заговорил громче и Сергей вышел из забытья. – Хотите знать истину – спросите у себя. Не стоит лгать сейчас – мы все вместе работаем над устранением наших недостатков. Вот вы, уважаемый, – он сделал жест рукой в сторону сидевшего справа Александра Полещука и тот медленно поднялся. – Расскажите нам о том, о чем вы умалчивали ранее.
– Это было… – Парень обвел взглядом зал и лицо его озарилось инфантильной улыбкой. – Это было несколько лет назад. У меня были финансовые трудности и не было средств выезжать на турниры. Как-то раз ко мне на улице подошел человек, представился коллегой отца и предложил фотографировать документы, которые мой отец, академик, работающий в одном из столичных НИИ, которое курирует министерство обороны, приносит иногда домой. Он дал мне микрофотоаппарат, замаскированный под зажигалку. Я все сделал как он просил и получил за снимки шестьсот евро. Потом я еще два раза встречался с этим человеком и передавал ему новые фотографии. Во второй раз он передал мне пухлый конверт с деньгами и забрал фотоаппарат. А полученной суммы мне хватило, чтобы поехать на серию соревнований в Европу...

– Хорошо, хорошо, – Ев-гений прервал его. – Видите, дорогие друзья, как просто удовлетворить свои желания? И никаких людей, запрещающих, говорящих: "То тебе можно, а то – нельзя!".  Я говорю вам – вы найдете себя здесь. Вы будете поддерживать друг друга, и дух ваш окрепнет, и перестанете вы бояться любых трудностей. Ибо я с вами, друзья мои.
Сережа снова отвлекся от речи Евгения Рудольфовича, льющейся непрерывным потоком. Должиков скосил глаза на девушку, что сидела справа от него. При тусклом свете люминесцентных ламп ее обнаженная грудь белела ровным молочным светом. Сергей представил, что эти треугольнички незагорелой кожи, аккуратные розовые пирамидки совсем недавно закрывал купальник: девушка лежала на пляже, устремив в небо два упругих холмика, обтянутых желто-зеленой тканью. Теперь ничто не закрывало это чудо природы и Сергей мог свободно любоваться им.
Дело в том, что Ев-гений Рудольфович попросил всех раздеться до пояса перед лекцией. Впрочем, особой нужды в этом не было – под воздействием таблеток и летней жары за окнами многие сами посрывали одежду и побросали ее как попало на полу. Сергей снял куртку от тренировочного костюма и сел на нее. Из-за недостатка пространства присутствующие сидели тесно, прижавшись друг к другу теплыми телами. А хуже всего было то, что Сергей необычайно возбудился. Наташа Соломина слева от него положила свою голову ему на плечо, а Влада Гунько сзади обняла его руками и ногами, прижавшись к его спине голым животом, и грудью, и еще чем-то, о чем бедный девственник не мог даже подумать без головокружения. Слава богу, он не снял штаны, но молния на ширинке уже трещала, готовая явить миру то, чего мальчик Сережа так стеснялся. При мысли о том, что эти красивые девушки могут увидеть его голым (совсем-совсем!) он напрягался еще больше. Там, внизу, уже было больно, там все уперлось в ткань, так что Сергей ерзал и втягивал живот, но стеснялся (а еще больше – боялся) залезть рукой в штаны и поправить свое несчастное хозяйство.

Если бы сейчас Мечников спросил его о счастье, он, скорее всего, наплел бы что-нибудь про девчонок. Хотя они обычно доставляли ему проблемы. Не смог бы он рассказать правды о том, как он гулял с какой-нибудь Ольгой, или, к примеру, Таней, как целовались в подъезде, как он повалил ее на кровать и залез под кофточку. Потому что не было этого. Никогда. Никогда!!! Сергей вздохнул и попытался отодвинуться от соседки слева, но попал из огня да в полымя: теперь уже Гунько прижалась к нему еще теснее, и положила свою руку прямо на… Ой! Нет, она определенно знала, что делать! А может, и не знала, и даже не понимала, потому что смотрела на Мечникова, не отрывая взгляда, и рот приоткрыла, и дышала как-то странно. Наверное, Ев-гений Рудольфович возбуждал ее своей проповедью не меньше, чем девушки возбуждали Сережу. Атмосфера в зале становилась все более наэлектризованной. Сергей не раз читал в журналах, что фанатки на рок-концертах, глядя на своих кумиров, срывают трусики, размахивают лифчиками и возбуждаются до оргазма. Но Должикову почему-то не везло. На концертах поп-музыки, на которые он ходил, девчонки ничего с себя не снимали. Только визжали и вскакивали на стулья. Что, конечно, было нечестно с их стороны.

А теперь было то, о чем он даже мечтать боялся. Все сидят голые, гладят друг дружку. И сам он сейчас…
Рука Влады скользнула ему прямо в штаны, и у Сережи все поплыло перед глазами. Он дернулся, подавшись вперед, и не смог сдержать стона. Что-то в нем лопнуло, что-то горячее брызнуло прямо в ладонь девчонки. Сергей уперся руками в пол, чтобы не свалиться. Он не знал, плохо ему было сейчас или хорошо. Но он никогда не ощущал такого раньше!

Гунько медленно вытянула руку из штанов Сергея и провела языком по ладони – как кошка, облизывающаяся после сна. Должиков думал, что его стошнит, если он увидит, как глотают сперму. Но сейчас это зрелище понравилось ему. Напряжение его спало, он почувствовал приятную расслабленность. Он оглянулся вокруг. Никто уже не слушал лекцию. Лидеры отечественных шахмат с ума посходили, они словно пытались взять то, чего никак не могли получить в обычной своей жизни, окруженной запретами цивилизованного общества. Все их желания, спрятанные глубоко в подсознании, придавленные, спрессованные многолетним давлением, выплеснулись наружу горячей струей, как лава из взорвавшегося вулкана. Зал превратился в клубок шевелящихся тел. Сексом назвать это было трудно – не было здесь не любви, ни эротической изысканности, ни желания доставить удовольствие друг другу. Так спариваются животные – сводимые с ума запахом течки, готовые броситься в драку за право обладать самкой. Немедленно, немедленно, немедленно…

Мечников уже не произносил речь, он расхаживал вокруг своих раскрепостившихся слушателей как гуру, и всем свом видом выражал одобрение. Кроме того, он произносил какие-то фразы, но Сергей никогда не слыхал такого языка. Может быть, какие-то древние заклинания вылетали изо рта Мечникова, заставляя быстрее двигаться вонзившихся друг в друга, мокрых от пота людей.
Что-то мохнатое коснулось плеча Сергея, и он едва не взвизгнул, испуганно отпрянув. Но это был не какой-нибудь там леший. Кот, появившийся вместе с лектором, но до этого мирно спавший у стены, мяукал над самым его ухом и терся об него. Сергей застыл в ужасе. Наверное, один он еще остался в сидячем положении – в водовороте вздымающихся, накатывающихся и пенящихся бурунами волн голых рук, ног, спин, белых ягодиц, грудей, разметавшихся волос. Впрочем, нет! Был еще один человек – высокий брюнет лет сорока, в очках, с длинными волосами. Он выглядел очень спокойным, не как все. Он сидел и что-то анализировал на маленьких карманных шахматах. Он уже пресытился этим в своей жизни? Или так же, как Сергей, не принял странные таблетки? Брюнет повернул свою голову к Сергею, улыбнулся, блеснув стеклами очков, и подмигнул ему. Сергею стало страшно. Он придал своему взгляду бессмысленность, похотливо замычал и подался к Ольге Гантель, которая уже лежала на спине, запустив руку себе между ног. Ольга обхватила его руками, обвила спину его ногами, и он заскользил внутрь нее, все дальше и дальше.

Кот довольно замурлыкал. От парня запахло так же, как и от остальных – острым запахом пота, вожделения и спермы. Сергей дернулся и застонал. Кот мотнул пушистым черным хвостом, подбежал к хозяину и прижался к его ногам.
– Мои… Слышишь, дружище? Теперь они мои, они уже не смогут оказаться от этой приманки! –жилистая рука гладила кота по голове. – Кто докажет мне, что мой метод тренировок плох? Они получили то, что хотели, и снова позовут меня ради этого. И есть только один способ перевернуть все и сказать, что это есть зло. Лишь один способ: сесть за доску и доказать, что играешь сильнее меня. Ибо только сила в нашем мире определяет правого…
Кот мотнул головой. Он боготворил этого человека. Тот был прав всегда.

Отредактировано кот афромеева (10 мая, 2013г. 04:58:55)

ПЬЕСА "НА ПЕРВЕНСТВО МИРА"

Все события и персонажи в тексте являются вымышленными. Любое совпадение с реальностью носит исключительно случайный характер.

Действие первое.
Сцена первая.

Дворец Кирсана. Виши сидит на троне, рядом сидит Кирсан. Входят Алексей и Анна, становятся напротив трона.

Виши
Желаньем тайным я обременен
На пенсию уйти по состоянию здоровья.
Оставлю королевство молодым,
Пусть силы свежие ведут корабль дальше.
Из претендентов нужно выбрать одного,
Преемника, достойного меня.
Сей муж получит королевство
И будет повелитель новый.

Анна
Антон и Алекс, два столпа,
люблю я их душой и телом,
в Китай направимся мы скоро,
за мною, рыцари, стратеги.
От Витеньки квартиру получила,
Одежду, деньги и парфюм.
помощники так научили
Что китаянку я порву

Виши
Ох тяжко будет мне, ох тяжко.
Ну, как же все не понимают,
Что нету боле сил у короля
удерживать свою корону?
Три дня я думал и три ночи,
- что же делать?
Тарзана Рижского привлек,
работали над подготовкой,
да только все равно не айс.

Сцена вторая,
Тайчжоу, матч на первенство мира среди женщин.

  Анна
только прилетели – сразу сели,
пельмени, суки, не дают!
подмыться тоже ох непросто,
отключат воду – все, кранты.

Сцена третья,
вновь дворец Кирсана.

Виши
Не понял я, Ваше Величество,
Как претендента будем избирать?

Кирсан
Замыслил провести турнир я,
Отборочный к дуэли главной,
Нам денег под него дадут.
Немного и себе оставим.
Приедет много рыцарей известных,
Народ доволен будет, скажет нам спасибо.

Алексей (бормочет себе под нос)
Нечисто здесь играют.
Меня не пригласили.
С моим-то вкладом...

Виши
Я в недоуменьи, что же делать?
Придется подчиниться, долг велит.
Но кто же будет оппонентом?

Кирсан
Рассудит честный поединок.
Пойдемте, принцы и обсудим
Условия.

Кирсан,Виши и Алексей уходят в совещательную комнату.

Сцена четвертая.
Магнус и Кирсан в одной из комнат дворца Кирсана.

Кирсан
Совсем Виши уже не вяжет,
Пора валить его.
И сверху
Дали нам добро.

Магнус
А Лондонский турнир?
оттуда надо отбираться. 

Кирсан
Надо что-то делать.

Магнус
Я знаю. Надо... Один есть выход. Радикальный.
Взять верх, прибить там всех.

Кирсан
Вот план...

Действие второе.
Сцена первая.
Тайчжоу. Анна в постели с Антоном и Александром.

Анна
Должна, друзья, сказать вам новость,
Не самую приятную, однако.

Александр
Китайцы снова учудили?

Антон
Опять? Что на этот раз?

Анна
Проигрываю три очка.
Как отыграть их?
Я в печали.

Александр
Легко! Прижмись ко мне.
Я покажу тебе...
Нет, не это!
А новый план
В гамбите волжском.

Антон.
Еще пол-матча впереди,
и ты
с такой прекрасной подготовкой.
Уделаешь ее как дважды два.
сам Свидлер этому свидетель.
Почетный.

Анна
Разве ж так просто?
Букмекеры в меня не верят,
Коллеги скептицизмом бьют,
ебливая давалка Гуня
и даже та
За Хоу Ифань!

Александр
К ноутбуку! Завтра битва!

Антон
Новинок россыпь для тебя!

Сцена вторая.
Кирсан, Магнус и Виши в совещательной комнате.

Кирсан
Так, ваш поединок.
Магнус, какой регламент ты предпочитаешь?

Магнус
А мне хоть семь часов, хоть двадцать - все едино.
Я так и так порву его на части.

Виши
Ну-ну, мальчонка, это мы посмотрим.
Ваше Величество, почему Вы не интересуетесь моим мнением?

Кирсан
А это потому, любезный,
Что в поединке ты уже покойник.
так сверху решено, решений не меняю,
И глупо задавать вопросы мне.

Ты что, больной, мне задавать вопросы?
Мне, президенту?
А поединок нужен для того,
Чтобы народ поверил в справедливость
Спортивной шахматной дуэли,
Которая, считай, уже прошла.
Ты понял, тормоз ненормальный?
Все ритуально решено.
Ты будешь побежденным, десять партий.

Сцена третья.
Играется матч между Карлсеном и Анандом. Карлсен побеждает 6,5-3,5.

Действие третье.

Сцена первая.
Виши и Алексей.

Виши
Что скажете, коллега?

Алексей
Хочешь, я научу тебя присказке?

Виши
Научи.

Алексей
Примечай, чемпион.
Коли украл что - верни,
Коли обидел кого - покайся,
Коли не способен - учись.
Коли болен - лечись.
Разумеешь, чемпион?

Виши 
Ты хочешь назвать меня тормозом, дружок?

Алексей
Да ведь все другие титулы ты отдал, а с этим родился.

Входит слуга с подносом, на котором - графин с водкой, граненый стакан и желтого цвета фрукт.

Алексей (паясничая)
А на столе графин стоит,
И рядом фейхуя дрожит:
"Хуя, хуя, хуя".

Виши
Не кривляйся, Рижский Тарзан. Скажи лучше, если ты такой умный, почему сам еще не чемпион мира?

Алексей
Все уже расписано до нас.

Входят Кирсан, Магнус и Скворцов.

Магнус
Разгромлен ты, старик, подписывай сейчас же отрешенье!

Виши
Что? Прям сейчас?

Кирсан
Так будет лучше для Вас, Ваше Величество, Магнус прав.
Мы вас сделаем почетным экс-чемпионом.

Виши
Чума на вас, фанаты ритуалов.
У власти я! По каре вы увидите! А впрочем...
Стар я, ваша правда. Да кто же будет королем?
Ты, что ли, Магнус? Викинг юный наш,
А Крамник духом слаб, всего боится. 

Магнус
Насчет меня - Вы не хамите,
Но так оно и есть – приму корону я.
Кто будет возражать? Карякин? Гламурный мальчик.
А я – засяду лет на  тридцать.

Виши
Ну, рассмешил ты, Магнус. Шутник!
А что ж Кирсан, ты дальше будешь делать за спиной его?

Кирсан
Сначала отберем из претендентов
Достойного бойца.
А дальше - поглядим.

Магнус
Хоть каждый год готов играть.

Виши
Ну, если так, то я согласен,
Давай перо, Кирсан, я подпишу.

Кирсан  
Как чувствует себя экс-чемпион?

Виши 
Ну, не смейтесь.
Я сумасшедший, взбалмошный брамин,
за сорок мне, ни часу меньше.
Сказать по правде,
Боюсь, не выжил ль я из ума.

Кирсан
Устраивай свой цирк в сортире,
нормально говори,
играешь в цикле следущем
аль нет.

Виши
Где был я? Где теперь? - Как, моя Каисса?
Я так разгромлен был! - Будь кто другой,
Я умер бы от жалости. - Нет слов. - Мои ли это игры?
Вот посмотрим. Так, мат в 2 хода вижу. Хотел бы я
Увериться!

Алексей
Может и вправду умом брамин поехал?

Скворцов
Сейчас проверим, это просто.
В два хода он решает? Отлично.
Два не два, а партию сыграем.
Доску сюда!

Виши
Нет, нет, нет, нет! Доску не надо. Пойду скорей домой:
Я буду жить там, словно птица в клетке.
Прощенья у своих фанатов попрошу.
Я буду медитировать вовсю,
Как золотая бабочка. Услышу
в интернете кучу сплетен.
Кто выиграл, кто нет, кто вверх, кто вниз, -
Пойму тогда я тайну всех вещей,
Как божий соглядатай.
Снесу интриги тех, что влекутся
То вверх, то вниз Каиссой. 

Кирсан
Отвести его!
Виши уводят под мелодию "I am a disco dancer".

Отредактировано кот афромеева (29 декабря, 2013г. 06:17:40)

Баллада о землячестве

Все события и персонажи в тексте являются вымышленными. Любое совпадение с реальностью носит исключительно случайный характер.

Чемпионат России среди малых народностей и землячеств, получивший неофициальное название «Чурбанарий - 2018» должен был проходить в центральном доме шахматиста на Гоголевском бульваре.

Ввиду отсутствия руководства российской шахматной федерации, занятой на всемирной шахматной олимпиаде, проведение чемпионата было поручено редакции журнала «Шахматный Сатирикон», расквартированной в том же здании.

– Непростое это дело, – вздыхал завхоз Михаил Волопасов, отмечая что-то в своей записной книжке. – может оленинки в буфет завезти, так сказать, к мероприятию?

– Как хочешь, – смотрел в окно ответственный секретарь Антисема. – только алкоголь в буфете не предлагай. Этим нацменам нельзя пить, вредно для их организма. Вон, в Австралии аборигенам и в Канаде эскимосам спиртное в магазинах вообще не продают.

– Будет сделано, – кивнул головой Волопасов.

Народу на турнир съехалось немало: названия некоторых народностей, фигурировавших в списке участников, приводили в изумление не подозревавших о таком этническом многообразии устроителей мероприятия.

– Ну вот скажи, Надюша, – гладил по ноге якутскую шахматистку Надежду Хармунскую литературный критик Оле-Помойе, – зачем надо было устраивать эту стрельбу в метро весной?

– В скинхедов я буду стрелять не задумываясь, – пыталась отпихнуть руку мужчины Надежда. – это вопрос выживания. Мне их не жалко.

– И для этого ты им стреляла из травмата в пах? – еще крепче прижимал Надежду к себе критик.

– А как надо было? – Надежда аккуратно высвобождалась из назойливых объятий Оле-Помойе.

– Надо было стрелять сразу из двух пистолетов, моя девочка, – пытался найти рукой проходы в «обороне» узкоглазой дамы Оле-Помойе. – по македонски. И обязательно с криком «Вы все пидарасы».

Мимо них стремительно прошел в курительную лакец Магомед Магеррамов. Вскоре оттуда через неплотно закрытую дверь в их сторону потянуло сладковатым запахом анаши.

Несмотря на столь пестрый этно-культурный конгломерат участников, соревнование проходило без особых эксцессов и уже близилось к завершению –  осталась только одна партия, правда решавшая судьбу первого места, между эвеном Сергеем Николаенко и представителем солнечной Ингушетии Эрнесто Инарбековым.

Партия проходила с преимуществом представителя Крайнего Севера и в решающий момент он, не задумываясь, пожертвовал ладью, объявив, казалось бы, смертельный шах.

Окружившая плотным кольцом столик разношерстная толпа ахнула и еще теснее нависла над шахматистами в ожидании скорой развязки. Прошло с десяток томительных секунд и Инарбеков неожиданно ответил не менее красивым и остроумным шахом, однако оставив под боем своего короля.

У Николаенко глаза на лоб полезли, но продумав несколько секунд, он все же сделал ход королем, переключив часы.

Тут же Инарбеков прервал партию и обратился к арбитру с требованием присуждения ему победы.

− Это невозможный ход и согласно правилам шахмат мне должен быть присужден выигрыш.

Судья турнира Антисема мягко поправил ингушского молодца:

− Да, вы имеете право остановить часы. Но сделанный вашим соперником ход не является невозможным!

Инарбеков стал уточнять:

− Я  остановил часы и объявил, что соперник сделал невозможный ход.

− Но это не невозможный ход.

− Вы говорите, что король дэ-три является невозможным ходом в этой позиции.

− Движение королём - невозможный ход.

− Вы сказали, что король дэ-три - невозможный ход.

− Король дэ-три не является невозможным ходом. Это утверждаете вы. Этот ход возможный. Походив так, ваш соперник создал невозможную позицию. Теперь ваша очередь делать ход, вы можете исправить невозможную позицию, уведя своего короля из-под шаха. Или, если вы не переместите своего короля, тогда остается невозможная позиция, и мы объявляем ничью. В этом случае.

Инарбеков достал из рюкзака брошюру с правилами и открыв, быстро пробежался взглядом по страницам.

− Ну хорошо. Я подаю апелляцию. Потому что здесь написано про арбитра. Но я остановил часы и сказал, что это был сделан невозможный ход. Поскольку я думаю, что когда мой король под шахом, он не может играть король дэ-три.

− Он может ходить так! – указал Антисема.

− Это не невозможный ход! Вы сказали, что король дэ-три - невозможный ход.

− Он сделал ход. Ранее был с вашей стороны невозможный ход. Он не претендовал на невозможный ход.

− Но я объявил.

− Объявили что? Что ваш ход - невозможный? – развел руками Антисема.

− Нет, объявил на его ход - невозможный!

− Ход, который он сделал, был по правилам!

− Нет! – настаивал Инарбеков.

− Да! – упорствовал Антисема.

− Вы сказали, что в этой позиции король дэ-три возможный ход.

− Да!

− Нет, это невозможно.

− Да, это так. Это создает невозможную позицию, в этом и заключается разница.

− Да, но этот ход является невозможным.

− Этот ход не является невозможным! Он не невозможный! Это и есть точка.

Инарбеков что-то неразборчиво пробормотал.

− Ладно, вы продолжаете игру или нет? – достал авторучку Антисема.

Инарбеков задумался, видимо прикидывая в уме, сколько призовых он получит при том или ином результате. Наконец он произнес:

− Нет, я хочу подать апелляцию на эту игру. Я не продолжаю.

− Хорошо, − Антисема вытащил мобильный и направился в судейскую на втором этаже.

Через несколько минут по громкоговорителю, установленному над потолком прозвучал бесстрастный голос:

− Господин Инарбеков, ваша апелляция отклонена. Вам засчиывается поражение  в партии.

– Это жульничество! – закричал Инарбеков.
   – С чего вы решили? – поинтересовался вернувшийся Антисема.
   – Это жульничество! Ход моего соперника был невозможный!
   – Я не хочу повторяться. Его ход не противоречил правилам.
   – Я протестую!
   – Решение апелляционного комитета окончательное и обжалованию не подлежит.
   – Дайте мне возможность поговорить с членами комитета! Мне такие шутки не нравятся!
   – Успокойте его! – донесся в громкоговоритель ответственный голос.
   – Нет, серьезно, неужели вы мне засчитаете поражение? Вы в своем уме?

Еще не осмыслив своего поражения, Инарбеков бросился к Антисеме и его помощнику Григорию Котовскому. Он настаивал на пересмотре озвученного решения, кричал, сердился, размахивал руками словно ветряная мельница. Наконец черный прямоугольник под потолком снова ожил.

− Слышь, друг, − раздался веселый голос,  −  тут сидят влиятельные  люди, они говорят, чтоб  ты шел на  хер.

− Что?! Да мы вас всех на куски порежем! – Инарбеков стал вырываться из широких объятий Котовского и с разбегу ударил в вынесенный на середину зала постамент для награждения победителей, опрокинув его.

В дверях возникли двое дюжих сотрудников журнала – наборщик Егор Зайцев и грузчик, оформленный сотрудником отдела писем Вася Кроликов.

Не говоря ни слова, один из них схватил Инарбекова сзади за шею, повалив его навзничь, а другой подхватил нелепо взбрыкнувшие ноги Эрнесто. Затем они понесли дергавшегося, матерящегося Инарбекова к услужливо распахнутой Котовским балконной двери. Работники журнала вытащили непокорного горца на балкон и принялись неторопливо раскачивать. Инарбеков гордо молчал, зло глядя на темнеющее сентябрьское небо.

— После непродолжительной гражданской панихиды... — начал Котовский. И в ту же самую минуту Зайцев и Кроликов, придав телу Эрнесто достаточный размах и инерцию, выбросили его вниз с первого этажа.

— ... Тело было предано земле, — закончил Григорий. Инарбеков смачно шлепнулся на огромную кучу сухих упавших листьев, созданную заботливым дворником. Он быстро поднялся и погрозив кулаком, побежал со двора с невероятной быстротой.

Заключительная часть фестиваля прошла без сучка и задоринки. Торжественные речи были произнесены, а призы розданы. Действие закруглялось, участники и гости турнира разъехались, а сотрудники редакции «Сатирикона» стали собираться по домам, как в зал вбежал взволнованный Мелхиседек из аналитического отдела.

− Там, там... они на двух машинах приехали... эти черные, − сбивчиво объяснял он, для убедительности помогая себе руками.

Все поняли, что вечер перестает быть томным.

Котовский, Волопасов, Зайцев и Кроликов вышли на балкон.

У главного входа были припаркованы две машины. Конечно же, "Мерсы".

Ингушские бойцы заполонили двор. Впереди стояло трое. Один − пожилой,  со стриженой седой бородой. Второй был гладко выбрит,  зато глянцевые

черные волосы  падали на плечи. Глаза его прикрывали щегольские  темные очки овальной формы. Третьим был Инарбеков. Его круглое  лицо вспотело от волнения, а всегда хорошо ухоженные воздушные волосы были всклокочены. Тоненькая ниточка усов над еговерхней губой нервно подергивалась.

     Инарбеков парой движений ладонями уложил волосы и неторопливо,

в гордом одиночестве двинулся к дому в сторону противника.

     − Сначала я хочу увидеть того, -- с сильным восточным акцентом крикнул

Эрнесто, − кто со мной разговаривал по громкоговорителю. Если ты мужчина, иди сюда!

     -- Что? − дернулся Зайцев. -- А ну, чурек, иди сюда!

     Он уже рванулся к перилам, но Котовский довольно  резко остановил его. И сам вышел на пару шагов вперед.

     Пока ингуши переговаривались друг с другом, Котовский оглянулся на остальных и скомандовал тихо и четко:

     − Миша, принеси подарок из буфета. Остальные отступили назад.

     Инарбеков   неумолимо приближался.  Его земляки застыли в ожидании. От присутствующих исходило такое напряжение, такая энергия, что все вокруг замерло.

− Чурек, мы тебе еще раз говорим – шел бы ты нахер!

Тут же Григорий перешел к активным действиям. Расстегнув брюки, он выступил вперед, пытаясь оросить ингуша. Этим поступком он положил конец всем переговорам и форсировал события.Инарбеков едва успел увернуться, прикрыв лицо рукавом летнего плаща.

− А знаете, что я вашу маму трахаю, ха! – весело воскликнул Котовский и застегнувшись, скрылся внутри. В ответ раздались какие-то щелчки.

Григорий побежал по этажу направо, в другой конец здания. Только в окнах тут и там мелькал его силуэт. Весьма оскорбленные ингуши последовали за ним. Обогнув здание, они оказались в тихом маленьком внутреннем дворе, которое ЦДШ делил с одним издательством.

В окне второго этажа показался веселый Котовский.

— Чурбанчики! — в восторге кричал он. — Что же вы не бьете якобы продажных судей? Вы, если не ошибаюсь, хотели меня бить?

Размахнувшись, он швырнул в толпу южан свиную голову из буфета, любезно поднесенную ему завхозом Волопасовым. Ингуши шарахнулись в разные стороны, но тут же несколько человек вытащили пистолеты и начали стрелять по окнам.

Тем временем хитроумный Антисема нажал кнопку пульта дистанционного управления. Позади группы ингушей медленно закрылись высокие металлические ворота, отрезая им путь назад. Блестяще атакующие горцы оказались словно в клетке, между стеной дома и высоким металлическим забором с трех сторон.

Котовский, распаляя атакующих, стал показывать им неприличные жесты. Вновь раздались сухие щелчки – это оказалось, были выстрелы из травматических пистолетов. Один выстрел отбил кусок лепнины над окном, раскрошившейся розовыми брызгами. По упавшей гильзе стоявший рядом опытный Волопасов определил – это уже был «ПМ».

− Але! Полиция? – плаксиво заговорил в трубку Антисема. – Гоголевский бульвар, четырнадцать! У нас тут во внутреннем дворе митингуют сторонники Навального! С оружием! Кричат, что пойдут громить госучереждения!

Чтобы задержать ингушей, Григорий в ответ стал бомбардировать их яблоками и картофелинами из буфета. Вконец разошедшиеся горцы стали карабкаться на стену здания, забираясь друг на друга, стремясь поскорее добраться до изгаляющегося наглеца.

Бронемашина Росгвардии эффектно справилась с воротами, протаранив вход. Из ее чрева хорошо экипированные бойцыорганизованной цепью бросились на кавказцев. Замелькали резиновые дубинки и обутые в десантные башмаки ноги.

Ингуши явно растерялись от внезапного нападения. На каждого пришлось один или два росгвардейца, которые яростно молотили неумело отмахивающихся противников. По двору бегало несколько ингушей, на хвосте у которых висело по трое бойцов.

Инарбеков от смачного пинка гвардейца красиво перелетел через деревянный ящик и враскоряку шлепнулся животом в лужу. Из кармана у него выпала телескопическая дубинка .

Подъехала еще одна машина Росгвардии и через пару минут все ингуши оказались положены лицом в землю.

Лихие гвардейцы заталкивали в просторный «воронок» небритых горцев, утрамбовывая их как селедок в бочку.  Инарбеков что-то кричал о своем «княжеском» происхождении и близком знакомстве с начальником местного УГРО, перекатывался по подмерзшей земле, и пытался залезть под машину Росгвардии, откуда невежливые полицейские его раз за разом вытаскивали за ноги и продолжали экзекуцию.

Еще только росгвардейцы усаживались в свои броневики, а машина с незадачливыми ингушами едва скрылась за поворотом, на крышу взобрался Котовский:

− Эх вы, пижоны, пижоны!.. Прощайте, горские любители! Боюсь, что Ингушетия центром мироздания не станет! Я не думаю, чтобы мастера шахмат приехали бы к таким дуракам, как вы, даже если бы я их об этом просил! Прощайте, любители сильных шахматных ощущений! Да здравствует ингушское землячество!

Поздним вечером Антисема закрывал на большой висячий замок клуб.

− Слушайте меня внимательно, − осторожно говорил он Волопасову, Зайцеву и Кроликову. – вся редакция на неделю ложится на дно... то есть уходит в отпуск. Пусть руководство федерации разбирается, если что. Будет о сегодняшнем вас спрашивать горком, домком, военком – вы ничего не знаете, вас там не было. Ну, пошли бухать.

И они скрылись в накрывшей их темноте промозглого сентябрьского вечера.

Баллада о Заполярье
Кот Афромеева
Все события и персонажи в тексте являются вымышленными. Любое совпадение с реальностью носит случайный характер.

Долго, всю зиму, мучался от безденежья экс-чемпион мира по шахматам Александр Валерьевич Факов. Наконец, сварив суп и в третий день восстав с пропахшего рвотой и мочой дивана, он в поисках гонорара решил посетить с сеансами одновременной игры земли Снежной Королевы - места, куда его никогда не приглашали.

Добравшись с пересадками на полуостров Таймыр, Факов в Дудинке сел на военно-транспортный самолет и полетел на север, в вечно заснеженные и обледенелые края.

  Вскоре он заметил первые айсберги  - плоские,  похожие  на  огромные  столы  глыбы  с  вертикальными стенками.  Факов поразился  впервые  увиденному  им поразительно  четкому миражу:  отдаленные  айсберги  вдруг ясно представились зубчатыми стенами грандиозных и фантастичных замков.

Наконец перед ними появилась ослепительно блиставшая белая полоска, а позже они увидели  огромную  заснеженную  горную   цепь, казалось,  не имевшую  конца. Словно часовой  на посту, высилась она на границе обширной и малоизученной территории, охраняя границы Снежного королевства.

Свернув на восток, через некоторое время под ними растянулся огромный ледяной торос длиной в несколько десятков километров.

- Скоро посадка, - крикнул пилот.

Действительно, минут через десять они начали сбавлять высоту и  около полудня они приземлились на неожиданно прекрасно обустроенную взлетно-посадочную полосу у отвесной скалы высотой с многоэтажный дом.

В  воде  плавало  множество  жирных чаек,  поверхность  медленно дрейфующих льдин была также усеяна ими.

Ступив  на  арктическую  землю, Факов был довольно сухо встречен представителем местной шахматной федерации - ему был выдан ключ от частного дома, предназначенного ему одному на все время пребывания в королевстве. Помимо ключа, экс-чемпион получил ежедневные талоны на трехразовое питание в столовой «Бывший друг полярника».

Немало огорчившись невыдачей наличных денег на карманные расходы, Факов направился за местным жителем в свое новое жилище, представлявшее собой простенькое одноэтажное строение из темного камня. Внутри, к немалому удивлению Факова, вся мебель и предметы утвари были из льда, покрытого специальным раствором. Только бытовая техника, подключенная проводами к электрическому генератору, чернела  на общем белоснежном фоне.

На кровати лежал аккуратно сложенный новый утепленный комбинезон, в который экс-чемпион был вынужден немедленно облачиться, чтобы там же на месте не превратиться в сосульку.

Отведав в столовой пельменей из мяса кита с гарниром из морской капусты, слегка огорченный отсутствием в меню любых горячительных напитков, даже пива, экс-чемпион был доставлен на снегоходе в местный шахматный клуб, где он должен был дать сеанс одновременной игры.

Сеанс был нелегким. Игра проходила в тесном помещении, и сильные суровые мужчины - полярники, геологи, нефтяники, рыбаки напирали всем своим весом на столики, сурово глядя на гостя. Они не признавали авторитет экс-чемпиона, они играли острые гамбиты, норовя при первой же возможности захватить инициативу и прижать сеансера “к канатам”; многие после сделанного хода тянулись рукой к несуществующим часам, что выдавало в них испытанных турнирных бойцов. Одним словом, это был трудный сеанс, и экс-чемпион с трудом справился с таким напором.

Назавтра у Факова был запланирован сеанс одновременной игры против местных шахматистов на пятидесяти досках.

Молчаливый проводник  четыре  часа вез Факова  по  бескрайней  ледяной равнине,  окаймленной  на западе горной грядой. Рев мотора разрывал белое безмолвие; сильный ветер дул им в спину, а  попав в туман, они  продолжили путь  по навигатору.

Наконец впереди  замаячил некий  массив, и ледяной покров океана сменила суша, горбатившаяся хребтами. Они въехали в туннель внутрь потухшего вулкана и остановились на подземной стоянке. Вокруг было припарковано десятка два таких же снегоходов, мотоциклов с шипованными колесами и квадроциклов.

- Пройдемте наверх, - без предисловий предложил встретивший их высокий блондин в сером комбинезоне. Они поднялись по каменной лестнице наверх.

Сооружение, куда приехал Факов, было огромным и величественным — внушительный образец современной архитектуры.  Помещения, мимо которых он проходил, идя по лестнице, были самых разнообразных размеров и форм — от звездчатых до треугольных и квадратных. Комнаты и коридоры переходили одни в другие, сливаясь и расходясь снова, создавая эффект лабиринта.

В зале не было никакой мебели, столы были вырублены из камня. Вместо стульев были искусно вытесанные и отполированные каменные кубы. На них и сидели участники сеанса, светловолосые мужчины с прозрачными глазами.

“Словно тридцать три богатыря”, подумал Факов. Сеанс длился более восьми часов.

Во время сеанса Факов с немалым интересом и удивлением рассматривал настенные скульптуры, высеченные в камне горизонтальными полосами шириной примерно в метр; барельефы чередовались с полосами орнамента той же ширины из геометрических фигур. Барельефы были выполнены так, чтобы обозревающий не мог не почувствовать художественную мощь рисунка. В основе изобразительного метода лежал принцип сопоставления поперечного сечения объекта с его двухмерным силуэтом. На стенах и потолке были высечены громадные карты неизвестных Факову земель и континентов, возможно, расположенных на других планетах.

Пораженный увиденным, а также немалым количеством сильных игроков, экс-чемпион проиграл целых четырнадцать партий, сведя вничью десять.

Так прошло еще два дня. Факову до отвращения надоели пельмени из мяса кита и морская капуста, а также суп с тюленьим жиром и вяленая рыба, которой экс-чемпиона мира потчевали по талонам. Цены в магазинах были чрезвычайно высокими, поэтому экс-чемпион отоваривался только сигаретами и шоколадом. Но более всего Факова угнетало отсутствие спиртного - компот из морошки никак заменить его не мог. Поэтому накануне отъезда он решил как следует расслабиться и заодно решить вопрос с гонораром за выступления.

Как сообщили утром по телефону Факову, последний сеанс должен состояться в “каменных джунглях” на северо-востоке королевства.

- Вы сегодня будете играть с особыми противниками, - раздавался голос в трубке директора местного шахматного клуба. - скажем так, они очень необычны.

- Все понятно, - вздохнул Факов. - лица с ограниченными возможностями.  Хорошо, я буду чрезвычайно корректен.

- Можно и так сказать, - отозвались на другом конце. - не пугайтесь их.

- Пугаться? - удивился Факов. - Почему я должен их пугаться?

Но в трубке уже раздались гудки.

В этот раз за Факовым прислали вертолет.  Воздушный транспорт доставил его к пятиугольному объемному зданию, напоминавшему блиндаж. Распрощавшись с пилотом, Факов направился к входу в здание, где его встретил сопровождающий.

Внутри здания они сели в лифт, и Александр почувствовал, что они спускаются куда-то очень глубоко вниз.

Когда двери лифта раздвинулись, Факов увидел просторную круглую площадку вроде арены.

- Мы ниже уровня океана. - заметил ассистент.

Они прошли вперед и очутились на дне гигантской цилиндрической башни.  Перед нами раскинулся огромный полукруг, заставленный о периметру шахматными столиками. Стена за ним была закрыта непрозрачным экраном.

- Позвольте представить вам ваших сегодняшних соперников! - ассистент что-то сказал по рации.

Экран стал подниматься вверх.

- Мама! - в ужасе отпрянул к стене экс-чемпион мира, едва не растянувшись на ледяном полу.

Действительно, было от чего испугаться: напротив за толстым непробиваемым стеклом располагались фантастические, никогда прежде не виденные существа. Каждое в своем отсеке, они не были похожи на известных представителей полярной фауны. Можно было видеть человекообразных чудовищ с пятиугольными головами, с пятью глазами, которыми заканчивались пять головных отростков; вместо ног у них были щупальца; шестилапых фосфоресцирующих организмов, их многочисленные присоски, которыми заканчивались “руки”, напоминали тарелочки. Длинные чёрные блестящие черви, длиною по прикидкам, около трех метров, густой пар окружал их, эти тёмные громады, усеянные ярко светящимися разноцветными точками, слабо иллюминировали, образуя десятки вспыхивавших зеленоватым светом и тут же гаснувших глазков. Наконец, можно было видеть крупные плазмоиды - светящиеся голубоватым светом шары диаметром метра в два.

- Как же  с этими... с ними буду играть? – спросил, отойдя от первого шока Факов.

- Элементарно, - и бровью не повел светловолосый ассистент. – все это разумные существа, обладающие высоким интеллектом. Тем более они все граждане нашего королевства и имеют равные права с коренными жителями земли. Вот только голосовать на выборах не могут, - улыбнулся он.

«Слава богу, этого еще не хватало», подумал Факов.

- Впрочем, в вашей стране они могли быть запросто зачислены в боевые «отряды Путина», - подмигнул Факову блондин.

- И все же... меня интересует непосредственно процесс игры... – попытался вернуть оппонента к шахматной теме экс-чемпион мира.

- Все очень просто. Мой помощник, - блондин кивнул на такого же светловолосого парня, только в очках, ходившего в наушниках и с каким-то прибором в руке, напоминавшем маленьким транзистор. – он общается с этими существами при помощью ультразвука. Они сообщают ему свои ходы, а он воспроизводит их на доске. Так и будете играть. Не волнуйтесь – эти стекла выдержат и удар кита.

Странный сеанс начался. Экс-чемпион никак не мог сконцентрироваться. Ходы делались не те и стратегические планы совершенно не находились. Чудища играли крепко, цепко и проявляли даже некую сплоченность.

Хотя экс-чемпион старался не смотреть на шокировавших его тварей, но это сильно помогало его игре. Тридцать напряженных поединков обернулись одиннадцатью проигрышами, двенадцатью ничьими и высокомерным взглядом блондинов - помощников.

Назад Факов был так же доставлен на скоростном лифте. Когда они выбрались из этого подземного цилиндра, экс-чемпион мира потребовал немедленной компенсации.

- Вези меня в супермаркет за спиртным, - приказал он.

Блондин внимательно слушал его, но не двигался с места.

– У вас что госмонополия на алкоголь и в выходные спиртным не торгуют? – вскипел Факов. – Значит, поехали в ближайший кабак. Мне надо нарезаться. Расслабиться, понимаешь?

; На всей территории королевства сухой закон, – улыбнулся во все 32 зуба блондин.

Факов призадумался.

- Едем в магазин для автомобилистов, - выдохнул он после некоторой паузы.

В небольшом уютном магазине для нужд водителей Факов опытным, наметанным глазом выбрал подозрительного розового цвета стеклоочиститель и жидкость для снятия лака емкостью 0,7 литра, содержавшую аж 60 градусов алкоголя. Блондин смотрел на него немигающими глазами.

- Господин Факов, - произнес он, - неужели вы все это будете пить?

- Да еще как! – рявкнул экс-чемпион. – Поехали домой!

Не доехав метров пятидесяти метров до дома, экс-чемпион отпустил водителя и направился пешком к своему жилищу. Перед домом, глядя на северное сияние, он откупорил сразу обе бутылки и приставил их ко рту, словно ружье-двустволку. Крепкая, пахучая жидкость, обжигая небо, полилась в глотку.

Опустошив обе бутылки, экс-чемпион, пошатываясь, открыл дверь своей хибары и даже не сняв ботинки, завалился спать.

Ночью экс-чемпиону виделись заснеженные хребты, обвитые переливающимися на полярном солнце гигантскими червями, летали перед его глазами плазмоиды, извергая из себя молнии, падали с неба шахматные фигуры, вились вокруг шестилапые гигантские комары с присосками на лапах, зеленые скользкие щупальца морской капусты обвивали его тело и начинали душить, и тюлень ластами неуклюже делал рокировку.

Наутро Факову сделалось худо. Скинув ботинки и кое-как на ходу стянув с себя комбинезон, он бросился в ванную, где вчерашние стеклоочиститель и жидкость для снятия лака вышли из него сверху и снизу, вместе с остатками вчерашней пищи.

Факов больше часа стоял под холодным душем, приходя в себя и отмываясь от последствий принятия внутрь экзотических алкогольных субстанций.

Наконец собравшись с силами, он позвонил представителю местной администрации, чей номер телефона он получил в первый день для решения любых вопросов.

- Я бы хотел встретиться с королевой, - нагло заявил экс-чемпион. – я бы все же хотел обсудить вопрос гонорара за проведенные сеансы.

- За вами заедут, - сообщил деловитый голос.

После обеда прямо к дверям столовой подкатил снегоход, за рулем которого сидел вчерашний блондин.

- Готовы ехать? – без спросил он.

- Да, - решительно заявил Факов. - нам далеко?

- Порядочно, - кивнул блондин.

Они понеслись по казавшейся бескрайней ледяной пустыне, которую вскоре сменили фантастического вида каменные кубические постройки, напоминавшие доты, окруженные крепостными валами; последние, по всей видимости, являлись не чем иным, как оборонительными сооружениями. Неведомый каменный лабиринт был видимо создан на манер сот, и сплетения эти тянулись на огромные расстояния. Постройки поменьше стояли отдельно. Преобладали конические, пирамидальные и террасированные сооружения, хотя встречались сооружения в виде цилиндров или кубов, а также других прямоугольных форм; кроме того, повсюду были разбросаны причудливые пятиугольные строения, напоминавшие фортификационные объекты.

Миновав все эти каменные дебри они выехали на ледяное поле, уставленное кусками обрушившихся и развалившихся глыб, покоившихся здесь видимо с незапамятных времен. Там, где лед был попрозрачнее, просматривались фрагменты гигантских подводных конструкций, а также каменные перемычки, соединявшие их на разных уровнях. Факов предположил, что там живут странные существа, с которыми он  вчера играл в сеансе.

- Садитесь здесь, - указал на ледяную глыбу проводник. – садитесь и ждите.

Факов слез с снегохода и пройдя немного вперед, уселся на ледяной пуфик.

- Сколько ждать? – огляделся по сторонам он.

- Как придется, - ответствовал блондин. – королева – человек занятой.

С этими словами он завел мотор и укатил, обдав Факова шлейфом снежных ошметок.

Экс-чемпион стал терпеливо ждать. Проходил час за часом, а он сидел один в этой заснеженной долине. Чтобы не замерзнуть, экс-чемпион согревался остатками стеклоочистителя.

Когда уже и вид северного сияния стал надоедать, послышался шум мотоцикла: железный конь, плавно урча, прикатил по толстому льду и остановился в десяти метрах напротив Факова. Человек в белом обтягивающем, похожем на латекс комбинезоне слез с мотоцикла и снял шлем.

К своему огромному изумлению, экс-чемпион узнал в человеке бывшую жительницу Салехарда Александру Горячеву.

Девушка ловко взобралась на ледяной куб, располагавшийся напротив Факова и отстегнула от комбинезона нечто вроде жезла, который в развернутом виде оказался скипетром такого же белоснежного цвета.

- Говорите, - произнесла она резко.

Факов еще больше удивился, что девицу было прекрасно слышно, словно она находилась совсем рядом.

- Девушка... – начал он.

- Никакая я вам не девушка, а Снежная Королева!

- Ваше превосходительство... – Факов сполз со своего сиденья, спешно доставая из куртки оригинал контракта. Замерзшие руки его не слушались и один лист упал на снег. Факов, ползая, попытался поднять его.

- В моем королевстве, пожалуйста, не становитесь ни на какие колени!

- Не корысти ради, а только...

- А только волей пославшего тебя ленинградского спорткомитета. Знаю уже.

- А откуда вы знаете?

- Сообщили уже! О ваших провальных выступлениях. Мои плазмоиды смеются над уровнем вашей игры.

- Я все же требую оплаты моих трудов, - собрался с мыслями Факов. – согласно установленным расценкам.

- А зачем вам платить чего-либо? Вы же все равно все пропьете. А что вы в своем гостевом домике натворили? Вы же заблевали все – стены, пол, даже светильник над зеркалом. Бедной горничной пришлось убирать вашу комнату в противогазе.

- Откровенно говоря, я вчера несколько расслабился...

- Вы расслабляетесь все время здесь. Кто позавчера пристроился сзади к белой медведице? Снятие стресса, да? Это так в вашей стране называется?

- Позвольте, - запротестовал экс-чемпион. – так у вас в телефонном каталоге нет ни одного салона интим услуг...

- А вы что, не знали, что в королевстве проституция запрещена? Что у нас повсюду установлены камеры с функцией распознавания лиц? Вроде в вашей столице такая же система.

- Ваше превосходительство, - приложил руку к груди Факов. – богом клянусь, что...

- Вы ни вести себя не умеете, ни играть не умеете. Ваш игровой уровень крайне низок. Если бы вы действительно чемпионили, то мы бы вам все выплатили и я даже возможно позволила бы вам полизать мою «киску», - усмехнулась Королева. – а так... пошел вон!

И она стукнула скипетром в лед.

Где-то прогрохотал пушечный выстрел. Факов посмотрел на то место, где должна была находиться Снежная Королева, но там уже не было ни девушки, ни мотоцикла. Зато перед ним возникла и стала расползаться большая темная трещина. Ледяное плато, на котором он находился, качнулось и углом стало лезть под воду.

- Лед тронулся! – в ужасе закричал экс-чемпион. – Лед тронулся, товарищи и братья по шахматам!

Он запрыгал по раздвигающимся льдинам, изо всех сил торопясь назад  в каменный лабиринт, стремясь ощутить под ногами почву.

Нелегким был для экс-чемпиона путь назад. Пробираясь через каменный лабиринт к вертолетной площадке по руслу замерзшей реки он подвергся нападению моржа, ранившего  его в пятую точку (справка №131313/xyj прилагается). Добежав до вертолетной площадки, он вытащил мобильный и вызвал предоставленного ему помощника.

На следующее утро на вертолете королевских ВВС экс-чемпион покинул негостеприимную страну. В Хатанге Факов провел три дня и дошел до такого состояния, что был отправлен в Петербург на военном самолете в ящике для гранатометов, где предварительно были просверлены дырки.

Этот вояж так повлиял на экс-чемпиона, что тот уже год свирепеет при всяком упоминании севера. В большей степени возненавидел он Заполярье - до такой степени, что недавно услышав по радио песню Кола-Бельды «Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним!»  изменился в лице, побагровел и разбил радиоприемник с криком «Лед тронулся!».